как в ту же сторону начинало смещаться её тело размера «очень плюс сайз», каталка кренилась, и она в ужасе хваталась за край окровавленной ладонью.
Добровольский, как бурлак, тянул за собой Зину и понимал, что вся эта возня с кровотечением – в принципе была запрограммирована…
Он спустился в приёмное быстро, пройдя через пару отделений максимально коротким путём. В коридоре его ждал фельдшер «скорой», а в кресле – пациентка, увидев которую, Максим на секунду сбавил шаг.
Это было что-то среднее между Монсеррат Кабалье и гопницей из отдалённого района города. На Кабалье она была похожа комплекцией – оперная дива ей даже слегка проигрывала – и каким-то жутким ярко-зелёным платьем с блёстками. Максим зачем-то вспомнил слово «пайетки», хотя до этой минуты и не подозревал, что оно было в его словарном запасе. От гопницы у неё была погасшая сигарета в криво накрашенных фиолетовой помадой губах, грязные кроссовки без шнурков и взгляд, говорящий: «Есть таблетка? А если найду?» Подобный взгляд нельзя было просто так сыграть – это было записано у неё на подкорке.
Подойдя ближе, в пользу гопницы Максим записал ещё отсутствие одного зуба и дивный запах перегара. Похоже, Монсеррат Кабалье совсем недавно отмечала какой-то провальный концерт в российской глубинке. Остановившись возле пациентки, Добровольский взглянул на неё чуть пристальнее, потом спросил:
– Что случилось?
Та хотела что-то ответить, но вдруг поняла, что к её губам прилипла погасшая сигарета. Она усмехнулась и выплюнула бычок прямо на Максима, успевшего сделать шаг назад, и сигарета приземлилась в нескольких сантиметрах от его ног.
– Вот так, значит? – поднял брови Добровольский и вошёл в кабинет к медсестре приёмного отделения, чтобы поговорить с вменяемыми людьми. Внутри он застал очередную незнакомую медсестру за компьютером и какую-то бабушку, что трясущимися руками пыталась удерживать перед собой на столе листик и подписать его.
– Да вот здесь, где галочка, – раздражённо показала пальцем в бланк медсестра. – Давайте я вам ручку ткну туда, где надо расписаться.
Пока женщина выводила свою подпись, напомнившую Максиму энцефалограмму, сестра взяла со стола флакон с антисептиком и пшикнула на ту руку, которой прикасалась к бабушке. Увидев, что на неё смотрит хирург, она безо всяких «здравствуйте» пояснила:
– Подписывает согласие на госпитализацию в коридор. В терапии все палаты заняты.
Добровольский кивнул.
– А в коридоре кто? Есть документы? – спросил он. – И я, к сожалению, не знаю вашего имени, ещё не доводилось с вами дежурить.
– Люда меня зовут, – улыбнулась медсестра. – Второе дежурство всего, неудивительно.
– А я дежурный хирург, Добровольский Максим Петрович, – в ответ представился Максим. – У вас, наверное, и отчество имеется?
– Ивановна, – смущённо добавила Люда. – Да я как-то…
