уже много лет, а мир изменчив, и потому он подбирал в эти края наместников с особой тщательностью. Эти достоверные обстоятельства и родство Пилата с Тиберием, естественно, и настораживали и интриговали Аркания, готовящегося тогда, семь лет назад, к встрече с новым начальником.
Первое посещение прокуратором Иерусалима по стечению обстоятельств совпало с началом празднования Пасхи и с ужасающей жарой, захватившей город. К тому же он въехал в город в такое время дня, когда в каждом дворе добропорядочного горожанина раздавалось блеяние идущих под нож ягнят и козлят, которым предстояло попасть на праздничные столы. Следуя тогда в свите нового властителя, Арканий обратил внимание, что, передвигаясь по улицам, уставший и обливающийся потом Пилат не только присматривается к незнакомому городу, но и как бы принюхивается к нему. Было видно, что зрительные впечатления вызвали любопытство и интерес, чего, видимо, нельзя было сказать о впечатлениях обонятельных. Пилат морщил нос, и от этого его властное лицо приобретало несколько надменное и брезгливое выражение.
Арканий вспомнил, как вечером того же дня во время приватного ужина он поинтересовался первыми впечатлениями прокуратора о городе. Пилат ответил, что много путешествовал по миру, видел много городов. Каждый из них по-своему хорош и по-своему плох, и каждый имеет свой запах. Иерусалим – тоже. Затем, чуть помедлив, добавил:
– Мы, конечно, не превратим Иерусалим в Рим, но водопровод и канализацию ему дадим.
Это было неожиданно и это запомнилось. Очень скоро Арканий уловил, что этот человек удивительным образом сочетает в себе патрицианские утонченные черты Апиция – известного всему Риму сибарита, гастронома и кулинара – и жесткость и даже жестокость Гая Мария – конструктора и создателя непобедимых римских легионов. Имея огромный опыт изучения людей, он сразу выделил основные черты Пилата: логическое мышление на базе развитого интеллекта и, что очень важно, умение слышать собеседника. Именно так, ибо слушать формально могут все, а вот слышать, увы, немногие из власть предержащих. Арканий слышал от Пилата присказку «surdus – absurdus», то есть «глухой – глуп» и полагал, что, коль так, то два человека занятых общим делом всегда смогут понять друг друга. Так и сложилось.
Воспоминания промелькнули в голове Аркания и привели к их последней встрече и к тем событиям, которые её предваряли. Арканию не довелось присутствовать при допросе прокуратором Иисуса. В этом не было необходимости, поскольку Иисус не был объектом Тайной Службы, в его задержании и составлении обвинения Служба участия не принимала. Это было полностью делом местной власти. Однако все последующие события происходили на глазах Аркания: и первоначальный отказ прокуратора рассмотреть дело, и совещание во дворце, когда прокуратор, умыв руки, все же утвердил приговор. Отметил он и присутствие Гермидия, и упорство Кайафы и Синедриона, и, конечно же, состояние
