у меня айпад, Уайетт стучит пальцем по иконкам, пока не появляется новое трехмерное изображение.
– Гробница Джехутинахта, – сообщает он, протягивая мне айпад.
В свою бытность аспиранткой я читала о раскопках гробницы четы Джехутинахт, чьи саркофаги были выставлены в Музее изящных искусств Бостона, но это изображение кажется незнакомым. Передо мной раскопки часовни и шахты на различных стадиях проведения работ.
– Это не Джехутинахт Второй, – уточняет Уайетт. – А Джехутинахт, сын Тети. – (Я сжимаю экран, пытаясь разглядеть получше.) – Но материалы еще не опубликованы.
Иными словами, я единственный человек не из их команды, которому позволили это увидеть.
Ничто – повторяю, ничто – не может сравниться с ролью первооткрывателя кусочка мира, исчезнувшего навсегда. Твой пульс учащается, сердце колотится, ты наедине со своим чудом, пока на сцену не выходят остальные. Мне повезло. Однажды мне удалось такое пережить, причем вместе с Уайеттом. Нечто подобное я испытала при рождении Мерит.
– Я слышала, что ты нашел это, – шепчу я.
Но одно дело читать о любопытном факте, и совсем другое – увидеть все на экране компьютера.
Я не осознаю, что говорю это вслух, пока не ловлю на себе взгляд Уайетта. Его лицо непроницаемо.
– А увидеть воочию еще лучше, – говорит Уайетт. – Поехали в Эль-Минью.
Уайетт спрашивает, не хочу ли я переодеться перед поездкой в Эль-Минью. Когда я объясняю, что приехала без багажа, он удивленно прищуривается:
– Ты прилетела в Египет без чемодана?
– Да.
– Планируя работать на раскопках.
Я упрямо выпячиваю подбородок:
– Да.
– Без подходящей одежды.
– Это было спонтанное решение.
Уайетт открывает рот, явно собираясь что-то сказать, но передумывает.
– Альберто, – зовет он, – нужна твоя помощь.
Я слышу их голоса, приглушенные, о чем-то спорящие. Единственное, что я могла расслышать, были слова «неквалифицированная» и «ежедневно». Слышу реплику Уайетта: «Я здесь директор». И ответ на итальянском: «Avere gli occhi foderati di prosciutto»[7]. А затем удаляющиеся шаги.
Десять минут спустя я уже щеголяю в штанах Альберто. Из всех археологов в Диг-Хаусе он ближе всех ко мне по размерам одежды: у него узкие бедра и он всего на несколько дюймов выше меня. Я затягиваю пояс потуже, закатываю отвороты штанов, а Уайетт дает мне одну из своих хлопчатобумажных рубашек с длинным рукавом. Рубашка свежевыстиранная, но по-прежнему хранит его запах.
– Вот. – Пока я закатываю слишком длинные рукава рубашки, Уайетт бесцеремонно швыряет мне пару ботинок.
Ботинки женские, восьмого размера, подходят идеально. Интересно, кому они принадлежат? Хотя кто я такая, чтобы спрашивать!
Уайетт берет со стола
Закрывать глаза на что-то
