align="center">Глава 2,
в которой мы прибываем на Терру-Два, где с первых же шагов начинаем знакомиться с новым миром
Да, офицер, если так можно сказать, проводивший меня от офиса Тодда к ангару с кораблём, не зря упоминал о сюрпризах.
Всё, именно так, и произошло.
Стоило кораблю пересечь границу в три сотни ка-ме над поверхностью, как нас с Бродягой конкретно тряхнуло, а затем, считанными секундами спустя, лобовое стекло принялось покрываться трещинами. В этот момент мы шли над поверхностью самого крупного материка, двигаясь с запада на восток и память Игоря то и дело подкидывала мне сведения об этой территории, оказавшейся родной для него, а значит и для меня.
Спускаемся до двухсот пятидесяти – к трещинам, готовым почти полностью перекрыть обзор, добавляется плач силового набора – самое поганое, что может услышать ухо пилота.
Всё. Конец.
Ещё немного и балки, составляющие костяк корабля, вскрикнув напоследок, начнут ломаться, разваливая корпус машины на части и выбрасывая неудачливого пилота в пустоту.
Но здесь пустоты нет – а значит атмосфера, стоит только силовому щиту сдохнуть, встанет каменной стеной на пути моей скорлупки, расплющивая её о себя. И да – с весьма печальными последствиями для моей тушки.
Тяну рычаг управления на себя, задирая нос Курьера, и, одновременно сбрасываю тягу в ноль.
– Бродяга! Приборы!
– Сто семьдесят! Сто пятьдесят три! Сто двадцать…
– Что сто двадцать?
– А что приборы?! Высота – сто! Семьдесят! Полста!
– Катапульта!
Секунда и дроид, обхватив меня своими манипуляторами, прижимается ко мне. Ещё миг и кресло, взревев движками, вылетает сквозь отскочившую прочь прозрачную крышку кабины, чтобы немедленно отбросить меня прочь, коротким пинком выразив сожаление о столь коротком знакомстве.
Падаем.
Это не страшно. Падение – та же невесомость, привычная любому пилоту… или лётчику – заставляю думать себя местными терминами.
Верчу головой – впереди не то море, не то океан. Нет, подсказывает память Игоря – океан. Тихий. Так его тут называют. Внизу – длинный, вытянутый с севера на юг, остров. Сахалин – в голове само собой всплывает название.
М-да… Дыра. Самая окраина крупнейшей на этом материке страны.
Эх! Раньше! Раньше надо было прыгать! Что я тут найду?!
– Восемь, – слышится в шлеме голос Бродяги:
– Скоро парашют раскрывать пора.
Ну пора, так пора. Не люблю я это дело – висишь как мишень, разве что подруливать чуть можешь.
Рывок.
Над головой, с шелестом раскрывается ярко оранжевый купол.
Ещё хуже – меня же за версту видно будет?! А у местных – война. Чёрт его знает, что им, обезумившим от убийств, в голову взбредёт?! Шарахнут очередью и привет. Я-то как
