во мне проснулась любознательность.
– Стань Пилигримом, как твой друг. Посмотри на окружающий мир.
– Я видел мир. Теперь я хочу вступить в ряды Летописцев и изучать прошлое.
– Ты можешь получить нужную тебе информацию внизу. Наши терминалы открыты для тебя, Наблюдатель.
– Это не то же самое. Возьмите меня.
– Обратись лучше к Индексаторам, – предложил Элегро. – Работа похожая, но не такая сложная.
– И все же я настаиваю… хочу, чтобы меня приняли в ваши ряды.
Элегро тяжело вздохнул. Он сложил пальцы домиком, наклонил голову, изогнул губы. Он явно ни разу не сталкивался с чем-то подобным. Пока он размышлял, внутренняя дверь открылась и в комнату вошла женщина-Летописец с маленькой бирюзовой музыкальной сферой в руках. Сделав четыре шага, она резко остановилась. Она явно не ожидала застать у Элегро посетителей.
– Я вернусь позже, – сказала она, кивнув в знак извинения.
– Останься, – сказал Элегро и, повернувшись ко мне и принцу, добавил: – Моя жена. Летописец Олмейн. – Затем он повернулся к ней и сказал: – Это путники, только что прибывшие из Роума. Они доставили шаль Базиля. Наблюдатель просит принять его учеником в нашу гильдии. Что ты посоветуешь?
Олмейн нахмурила белый лоб и положила свою музыкальную сферу в темную хрустальную вазу. При этом она нечаянно активировала ее, и та, прежде чем Олмейн ее выключила, произвела дюжину мерцающих нот. Потом она взялась рассматривать нас, а я – ее. Она была заметно младше своего мужа, который был уже далеко не молод, в то время как она пребывала в расцвете лет. И все же чувствовалась в ней сила, которая говорила о ее большей зрелости. Возможно, подумал я, она побывала в Джорслеме, где прошла процедуру омоложения, но в таком случае было странно, что ее муж не сделал то же самое, если только он не ценил свой возраст. Она, безусловно, была хороша собой, широкое лицо с высоким лбом, красиво очерченные скулы, широкий чувственный рот и сильный подбородок. Ее черные как смоль волосы блестели, резко контрастируя со странной бледностью ее кожи. Такая белая кожа – редкость среди нас, хотя теперь я знаю, что в древние времена, когда наша порода была другой, эта белизна была обычным явлением. Авлуэла, моя милая маленькая Воздухоплавательница, являла собой ту же самую комбинацию черного и белого, но на этом сходство заканчивалось, потому что Авлуэла была хрупкой, а Летописец Олмейн – воплощение силы. Длинная стройная шея переходила в прямые, гордые плечи, далее следовала высокая грудь, крепкие ноги. Ее осанка была царственной.
Она долго рассматривала нас, и меня в конце концов начал раздражать пристальный взгляд ее широко расставленных темных глаз.
– То есть Наблюдатель считает себя способным стать одним из нас? – спросила она спустя минуту.
Похоже, ее вопрос был адресован любому, кто был готов на него ответить. Я медлил с ответом. Элегро тоже. Наконец, принц Роума произнес властным голосом:
– Наблюдатель имеет право вступить в вашу гильдию.
– А ты кто такой? – требовательно спросила Олмейн.
Принц
