подряд – это слишком. Эту-то голодную зиму пережили, а вторую людям никак не осилить. А тут еще мор какой-то навязался, так и косит людей, будто и вправду смерть с косой ходит. Ослабленным людям трудно совладать с хворью».
В веси[3] и людей-то почти не осталось, многие умерли в страшных мучениях, и нерадостные мысли девушки невольно устремлялись к близким – как бы им избежать этой злой напасти?
Ярина собрала связку хвороста, поднатужилась, приподняла ее и взвалила себе на плечо. Ее девичья хрупкость была обманчивой. Она принадлежала к тем славянским женщинам, которые рождены для нелегкой женской доли. Таким природа дает многое: крепкое здоровье и сильное тело – все это и еще темно-синие глаза, острые, яркие, заглядывавшие, казалось, в самую суть человеческой души, достались ей от отца-славянина. Ну а неземная красота – иссиня-черные волосы до самых колен, шелковистые, мягкие, пушистые; черные брови и ресницы, алые губки и белые зубы – передалась от матери-иноземки, которую отец когда-то привез из дальнего похода на Царьград.
Подошел брат Дар со связкой хвороста.
– Ну что, домой пойдем? – спросил он.
Ярина кивнула. Под тяжестью ноши она не была склонна к разговору.
Они вышли из леса и направились к одинокой старенькой избушке на опушке, стоявшей чуть в стороне от веси. В ней, ветхой, покосившейся, жила вдовая сестра Белава, у которой Ярина и Дар нашли приют после смерти своих родителей от степняков.
Белава же перебралась в эту избушку после смерти мужа, поскольку ее пасынки, поделив наследство отца между собой, ей ничего не выделили. Да она и не просила, приученная с малых лет добывать себе пропитание собственными силами.
Бабушка, мать отца, научила Белаву распознавать травы и лечить недуги, чем и сама кормилась всю свою жизнь. Знания эти передавались из поколения в поколение по женской линии. Вот и Ярина уже понемногу стала приобщаться к навыкам знахарства, но до полного овладения всеми премудростями ей было еще далеко.
Брат и сестра подошли к избе, ветхой, покосившейся, сбросили под небольшим навесом хворост. Дни стояли теплые, но ночи по-весеннему еще были холодны, и Белава, которая была на сносях и дохаживала последний месяц, замерзала, поэтому жилище к вечеру протапливали.
– Я к Пселу схожу, ловушку посмотрю, – сказал Дар, занося часть хвороста в избушку и складывая его у прямоугольной глиняной печи.
– Хорошо. Только не задерживайся. Скоро стемнеет, да и похлебка подогреется быстро.
Дар был младше на год, но выглядел намного старше семнадцатилетней сестры. В нем чувствовалась особая порода: высокий рост, твердая походка, гордая посадка головы, широкий разворот плеч, упругий живот. А своими светлыми кудрявыми волосами, серыми глазами и прямым подбородком с уже заметным пушком он свел с ума не одну девчонку в округе.
На игрищах Дар считался первым заводилой и отличался завидной удалью. В военных состязаниях, устраиваемых иногда старейшинами селений между молодежью, он не знал себе равных, одинаково хорошо владея и ножом, всегда висевшим на поясе вместе с ложкой и кресалом, и топором, и луком со стрелами, которые изготавливал сам. Всем этим премудростям с малолетства обучал его отец, и впоследствии Дар не забывал науку, пополняя ее новыми приемами, придуманными им самим.
Ярина доподлинно знала, что многие красавицы мечтают связать с ним свою жизнь. Сильный, смелый, добрый и отзывчивый – он и впрямь стал бы для кого-то даром судьбы. Но сам Дар пока еще не обращал на девушек внимания. Единственными женщинами, которых он уважал, были его незаурядные сестры, обладающие даром целительниц.
Брат ушел. Ярина поставила на печь горшок с похлебкой, споро принялась растапливать сушняк, ожидая прихода Дара и Белавы. Как это всегда бывает, в одиночестве в голову полезли разные мысли. И хотя Ярина старалась реже вспоминать свое счастливое детство, чтобы не бередить душевные раны, но нет-нет да все же думалось о погибшем отце, пропавшей матери, дотла сожженной степняками родной веси.
Брат и сестра чудом тогда схоронились и перешли к Белаве. Сестра была кровной лишь по отцу, но надо отдать ей должное: ребят никогда не обижала, добротой и лаской помогая забыть горечь потери родных. Маленькая их семья жила дружно: и радость, и печаль, и заботы делили пополам.
Правда, особой нужды не знали – еда всегда на столе, и тело есть чем согреть в морозы. Дар ходил на охоту. Помогал в хозяйстве и небольшой огород при избушке. Основным подспорьем все же оставалось знахарство. Сельчане посещали Белаву часто, тем более что была она единственной на всю округу повитухой.
Жить бы да поживать им счастливо, да в прошлое лето объявился в веси один из пасынков Белавы – Веселин. Влюбилась в него старшая сестра без памяти, а он вскружил ей голову и уехал в свой Киев, даже не ведая, что зародил новую жизнь.
Весной
Весь – сельское поселение.
