как сфинксы в предрассветном мраке, маячили белоснежные конусы Эльбруса. Мирно дремавший Приют одиннадцати скрылся.
Небо – светлее и светлее. Восток, загораясь, окрашивает в розовый цвет снежные вершины хребта, которые, по мере нашего подъема, уходят все ниже и ниже, развертываясь вширь и в длину. Вершины скучиваются и теряют свой грозно-неприступный вид, приобретая в то же время какую-то своеобразную дикость. Под ногами скрипит замерзший снег.
По описанию тех, кто дошел до нас на вершину, с Приюта одиннадцати они надевали кошки, но мы этого не делаем. Подбитые к подошвам гвозди обеспечивают достаточный упор нашим ногам. Несколько раз останавливаемся, чтобы дать возможность Братолюбову заснять окружающую панораму.
Холод чувствовался очень сильно. Небольшой ветерок леденил лицо. Хотелось, чтобы скорее выглянуло солнышко. Подкрепляемся шоколадом.
Вскоре начинает сказываться разреженность атмосферы. Мы наметили примерно такой темп восхождения: 25 шагов подъема – 10 секунд отдыха, в следующий этап 25 шагов – 25 секунд, 10 шагов – 10 секунд, 10 шагов – 25 секунд. Одним словом, темп нашего движения дальше должен быть таков, чтобы переходы постепенно уменьшались, а отдых соответственно увеличивался.
Дорога шла по твердому фирну довольно ровно, но достаточно круто. Казалось, до вершины – совсем недалеко. Но это только казалось.
Впереди виднеется небольшая гряда камней, это так называемый «Приют Пастухова». В прошлом столетии достиг вершин Эльбруса впервые из русских альпинистов известный военный топограф Пастухов. На эти виднеющиеся камни его несколько раз сволакивали без памяти сопровождавшие горцы. Но, будучи очень настойчивым альпинистом, он опять стремился ввысь, и в результате 13 июля 1890 года достиг Западной вершины в сопровождении казаков Нехорошего, Таранова и Мерного, а второй раз взошел на вершину 29 августа 1896 года.
Подъем становится все труднее и труднее. Темп продвижения приходится все время сокращать. У Братолюбова начинаются приступы горной болезни. Пройдя еще немного, он решает идти обратно, возвращается с ним и Самарин, который с самого начала не ставил себе целью восхождение на вершину.
Мы заранее условились, что никакого принуждения и никаких препятствий для отстающих мы чинить не будем. Обратный спуск должен производиться каждым самостоятельно, без всяких провожатых. По издавна установившимся правилам горовосхождения проводник идет до вершины, какая бы по численности ни была группа – хоть один человек.
Было досадно, что не придется дальше делать фотоснимков.
Почему-то жмем друг другу руки. Нас осталось пять.
Как мы после узнали, с Братолюбовым при съемке горной панорамы сделался внезапный приступ горной болезни, он упал в обморок и покатился по откосу. Очки-консервы разбились, порезав стеклами его лицо. Если бы не своевременная помощь Самарина, который задержал его и привел в чувство, Братолюбову угрожал бы не совсем приятный «санный путь» по ледяным полям Эльбруса.
Между
