шесть, не разобрать – зрение подводило.
Удивительно, что я смогла продержаться так долго без еды. Предыдущий рекорд – три месяца. Сейчас – три с половиной. И если воду получалось добыть, то с едой была проблема.
Да и от ближайшего дома, или таверны, да хоть чего-нибудь, я уже давно ушла. А сил вернуться не хватало.
Поэтому я сидела у дороги, надеясь на милость путников. Коей не перепадало вот уже три месяца кряду. И вот, появились они. Обычно я не связываюсь с магами. Они частенько жестоки, да и мало ли, что им на ум придет. А я девушка, молодая, и даже невинная, как ни странно. А еще я дриада. И все маги знают, что связь с дриадой увеличивает мощь. Интимная связь, да. Так что обычно я пряталась.
Но, как я уже и сказала, сил не было. Даже на маскировку. Поэтому молча протянула руку, прося милостыню.
Всадники были уже близко. Пыль из-под копыт лошадей и их стук завораживали своей равномерностью. Жара давно стала привычной спутницей. Ведь в Лиордане засуха. Настолько сильная, что пожары сожгли леса. И дриадам стало негде жить. Ну, тем кто выжил, конечно. Той небольшой горстке, что сумела перехитрить смерть.
Это была официальная версия. От истины хотелось плакать. Маги воды настолько задрали цены на свои услуги, что простой люд просто не смог их купить. Сначала занялись сухие поля. Огонь жадно и голодно выжигал посевы. От нехватки еды люди пошли в лес. Грибы, ягоды – все, что могла дать щедрая природа. Дриады и лешие помогли людям.
Но когда у человека горе, он не может смотреть ясно. Они обозлились на нас. За что – я так и не поняла.
Однажды люди предали руку помощи и подожгли лес.
Глупцы. Сами они ведь тоже не смогли спастись – сгорели в страшном пламени, задохнувшись дымом и пеплом.
С тех пор я одна. Без дома. Без цели. И без семьи.
И мне кажется, что я не огорчусь, если умру. Правда жить хочется, и уж чего-чего, а смерти я специально никогда не искала. И смех и грех. Дриада – бродяжка. Эх. Вот уже и рифмой заговорила.
Я смотрела на собственную протянутую руку и плакала. Где-то в душе. Предательский организм пожалел слез в такую жару.
Солнце заслонила тень. Прохлада. Я чувствовала ее, и оттого было еще горше. Сейчас они уйдут, а вновь останусь одна на дороге.
Кажется маги что-то говорили. Гул в ушах не давал услышать. А может это было заклинание заглушки. Я не знаю.
– Джейд, иди сюда! – разобрала я наконец фразу.
Мужчина. Высокий. Кажется, это именно он заслонил мне солнце. И это от него так притягательно веет прохладой. Темный, что ли?
Поднимать голову я не стала. Нет смысла. Либо убьют, либо вылечат. А может еще что сделают. Как-то все равно уже.
– Эй, девочка, дай сюда ручку. – ласково и осторожно сказал кто-то рядом.
Сил двигаться не было. Но когда этот кто-то взял меня за запястье, вырываться не стала.
– Мик, да она чудом жива еще! – воскликнул пораженно мужчина.
Громко. Тело чуть дернулась, инстинктивно уходя от звука.
– Тише, Джейд. Ты пугаешь ее.
– Прости, девочка. – обратился ко мне этот самый Джейд. – По глазам вижу, что понимаешь меня. Я сейчас тебя немножко подлечу, но это временно. Пойдешь с нами? Обещаю, ничего плохого не сделаем тебе.
Ноги гудели, гудела и голова, от этой боли тошнило уже несколько дней подряд, так что даже если я и хотела, встать не могла. Поэтому просто смотрела на этого странного мага. Кто знает, почему он сейчас так ласков? И кто знает, что ждет потом?
Но умирать все же не хотелось. И лучше я буду расплачиваться потом, но сейчас надо выжить. Однако язык не слушался, тяжелым комком присохший к нёбу.
С трудом заставила двигаться голову, тяжело уронив ее в согласном жесте.
И тут же по рукам потекла живительная прохлада. Я аж задохнулась. Слезы выступили на глаза. Этой магией хотелось дышать, пить ее. Я захлебывалась в ней и была рада этому. С каждым глотком. И вдруг все прекратилось.
Нет!
– Стой! – прохрипела я, хватаясь за чужую руку.
– Эй девочка, все будет хорошо. Тебе нельзя так много сразу. Это как с едой после длительного голода. Всего по чуть-чуть, а то плохо будет.
Я наконец смогла поднять голову. На меня смотрел мужчина лет тридцати. Молодой, но сильный. И глаза мудрые. Лекарские. Их всегда видно. Они чуть грустные, много повидавшие и добрые. Лекари всегда добрые. Дар такой.
– Ты же не человек, малышка? – ласково спросил он, аккуратно высвобождая руку.
– Простите. – я слишком крепко его схватила.
Действительно,
