style="font-size:15px;"> Солнце чуть поднялось над холмами за городом, но здесь, у оврага, за деревьями, было видно только масляные отблески на листьях. Серый закурил сыроватую «Приму», то и дело сплёвывая с губ табачинки, и посмотрел на труп.
Вернее, взгляд Серого сам собой постоянно переползал на него с неба, с верхушек деревьев, с сиреневой мглы оврага, с кустов, травы и холодной жилы провода, соединившей мир живых с миром мёртвых.
Поневоле полезли всякие мысли. Вот он лежит. Не особо старый вроде, родился в войну или после. По-любому жил человек где-нибудь; маленький был – родители смеялись, радовались, что у них есть сынок. Потом садик, школа, в общем, всё как у всех. И понеслась – хулиганил, учился плохо. В пятом классе начал курить, дрался, младших изводил, деньги тырил. Классе в восьмом забухал первый раз.
Фантазия Серого, подстёгнутая адреналином, понеслась вскачь, разматывая клубок чужой жизни: в семидесятых, в школе ещё, грабанул с корефанами киоск «Союзпечать», денег оказалось мало, рублей тридцать. Забрал всё себе, корефанам купил бутылку водки, а себе – блейзер фирмовый. Корефаны набухались, подрались на танцах, залетели в ментуру. Там их прессанули – они его и сдали, мол, это он киоск вскрыл, и вообще основной. Ну, дальше инспекция по делам несовершеннолетних, учёт, дело в суд и два года условки. А там до третьего предупреждения. Он их махом нахватал – и поехал на «малолетку». Быстро стал волком, страх потерял – надо было держать себя. Вышел – всё. Готовый. Через год бабу с ребёнком ограбил и пошёл уже на взрослую зону. И – жизнь «по своей колее», как у Высоцкого.
Тубик подхватил, когда воровское отрицалово поддержал: «Эти руки никогда не будут знать работы, начальник!». Администрация в ШИЗО батареи на минимуме держала – воспитывали. Там он и начал кашлять. Дальше опять всё как у всех – больничка, попытка побега, новый срок. Кашель не проходил, авторитет рос. Закончилось все УДО по состоянию здоровья и направлением в Средневолжский тубдиспансер – доживать. То, старое государство, было доброе, беззубых волков на полный пансион ставило.
А потом доброго государства не стало. И всех зонских тем вместе с ним. Наступила эпоха отморозков и беспредела. Ну, он – никому не нужный – покантовался пару лет между овсянкой и передачей «Играй, гармонь!» по субботам утром, и решил хапнуть напоследок – пожить.
Серый представил, как этот зонщик где-то за дорогой на складах откручивает болты на стопоре катушки, как тянет, обливаясь потом и постоянно перхая, провод. Как боится, что его в любую секунду зашухарят и тогда всё – нового срока не будет, его просто забьют лопатой и зароют у складского забора.
Обошлось – охранник два дня бухал и дрых в вагончике, а собак на складе давно не было. Собак нужно кормить, иначе они превращаются обратно в волков и уходят в лес.
Он вытянул провод, но его оказалось неожиданно много, двести метров. Это была большая удача, большой хапок. Он так и бормотал обмётанными губами, выталкивая слова сквозь редкие,
