style="font-size:15px;"> – Что ему надо от тебя-то? – уже озабоченно спросил Лаврентий. – Про что хоть речь ведет?
– Да у него не поймешь, что хочет. – отмахнулся Ерема, – Крутит, вертит. То почему я галет ящик взял, сгущенки и шоколаду, то про лампы эти…
Брат глаза вытаращил:
– Ты что, и впрямь шоколаду в тайгу купил?
– Купил, ну и что? Нынче меду-то нету.
– Меду нету. – загоревал отец. – Шесть семей за зиму отошло. Остальные слабые, едва живых выставил. Хорошо, верба раньше зацвела…
– А что за лампы? – спросил Лаврентий.
– К приемнику, хотел радио починить…
– Я же тебе дарил приемник! Новенький…
– Так он не берет на Сорже. Одни помехи ловит…
– Антенну надо поставить.
– Пробовал… Надо мощный приемник. Вот я и хотел собрать, лампы киномеханику заказал…
Отец послушал сыновей, повертел головой, верно, не понимая, о чем они толкуют и вдруг заявил:
– Ерема, женить тебя надо! Хватит жить отшельником. Не то в тайге совсем одичаешь, с ума сойдешь.
Это он на голоса, на свою болезнь намекнул. Или догадывался, что Ереме одному в тайге не сладко. Лаврентий за словом в карман не лез, подхватил со смешком:
– Женишься, будешь не радио слушать, а жену! Без всякой антенны.
– Ты не смейся! – оборвал его отец. – Казаку скоро три десятка, борода до колен, а все без всякой привязи…
– Не хочу я привязываться! – слабо воспротивился Ерема и ощутил жар на лице. – Еще успею…
– Верно, поскребыш! – вдруг поддержал брат. – Под юбкой насидишься. Погуляй, вольный казак…
– Хватит, нагулялся! – отрезал отец. – Не отпущу, пока не женю! Вот вам мое родительское слово.
Ерема еду отодвинул, бороду почесал, попробовал смоляной ошлепок вырвать – не получилось.
– И на ком ты меня женишь? – спросил задиристо.
– Теперь уж и не знаю, на ком. – сокрушенно вздохнул родитель. – Добрые девки давно замуж повыходили. Из армии пришел – первый жених в поселке был. А теперь что от тебя осталось? Одна бородища да глаза дикие… Ну, Дербеневская девка, может и пойдет…
– Да она же придурошная…
– Тебе умную подавай?
– Нет, бать, у Дербеневых лучше не брать. – осторожно заступился Лаврентий. – Ихняя Лидка в каждом классе по два года сидела.
– А кто теперь за него пойдет? – не сдавался отец. – За отшельника дикошарого? Лидка хоть и с придурью, но девка душевная, обходительная. И все про Ерему спрашивает, ждет, когда из тайги выйдет.
– Да какая женитьба? – решительно отмахнулся Ерема. – Не придумывай, батя… Меня вон от чесотки лечат! И когда вылечат – не знаю. Но это судьба такая, наказание мне.
– Наказание? – изумился Лаврентий. – Ишь ты, какой набожный стал!
– Какой я набожный?… Однако в судьбу верю.
