затряс сжатыми кулаками, не зная куда их деть, потом взял себя в руки, замер и сказал уже твердо.
– Не знаю, есть ли сомати… Не верю! Но вот сны у него бывают богатырские. Помню, однажды пришел из боевого охранения и уснул в палатке. А тут начался минометный обстрел, про Сударева забыли. Сами по щелям расползлись, как тараканы. Потом схватились, прибегаем, палатка в клочья, коечки и матрацы будто топором порублены. Кругом вата тлеет… Сударев даже не проснулся! Тогда и кликуху ему сподобили – Бессмертный. А он взял вот и сыграл в ящик…
Профессор рассмеялся бы, коли мог. Не смотря на бравую внешность, Аркаша заметно старел, в последние годы, если вспоминал Афган, свои подвиги и заслуги. Даже юбилейные значки и медали носил! И сейчас позванивал ими, нацепленными кривовато на кожаный пиджак. Только вот полученного недавно боевого ордена не было, наверное, постеснялся надеть.
Анна выслушала его с замиранием сердца и голос ее затрепетал.
– Да, да! Он так спал! Однажды даже на работе… Я пугалась, думала, без сознания!…
– Даже знаю, что он в это время делает. – уверенно заявил женоненавистник.
– Что?… Только не говорите дурного!
– Мечтает. Он из породы неизлечимых мечтателей! Скорее всего, это шиза, такое состояние психики.
– Как вы можете? – слабо возмутилась Анна.
– Могу. – грубо сказал Аркаша. – Я все могу говорить возле тела боевого друга. В детдоме он мне был как отец. Это вдове положено или ничего, или хорошо.
Слово «вдова» ее сильно ранило, а больше склонило к терпеливости, подломившей голос.
– Но о чем можно мечтать, чтобы терять ощущение реальности? Это же глубокая медитация. Он был далек от эзотерики, самого слова терпеть не мог. Но читал какие-то лекции для военных, секретные. О природе воображения… Вот о чем он сейчас мечтает?
Аркаша склонился к Судареву и посмотрел в закрытые веки.
– О чем?… Ты не обидишься, если скажу?
Спрашивал будто бы у покойного, однако отозвалась Анна.
– Нет, я привыкла к его образу существования. И принимала все, а он был открытым человеком.
– Он мечтает о женщинах. Ты знаешь, что он собирался писать роман о любви? Причем, не об идеальной – о всяческом проявлении чувств между мужчиной и женщиной. В том числе, и о порочной любви. А он знал материал, купался в нем, поскольку был великий распутник!
– Не смейте так о нем! – эмоций у Анны хватило лишь на всплеск.
Аркаша даже не дрогнул.
– Тут смей, не смей… Но факт, бабник был могучий! Он даже говорил, если вызвать дух всех возлюбленных и окружить себя им, как обережным кругом, то можно остановить смерть. Мол, женщины таким образом хранят мужчин. Но только те, что были с ним… В общем, в сексуальной связи. И я уверен, сейчас лежит и думает о них. Роман сочиняет!
– Да, он говорил нечто подобное. – растерзанно вымолвила аспирантка. – Будто в воображении можно оживить память о прошлом и послать сигнал. Открывается
