по зову природы, я задрал голову, посмотрев на небо. И обомлел – только теперь до меня дошло, почему так светло в темное время суток. Землю освещали яркие звезды, расстилаясь по нему широким ковром, и огромная, кроваво-красная луна. Надо будет спросить про нее, все руки не доходят… Я увидел огромную полосу ярких звезд. Стилизация под Млечный путь? Три ха-ха!
Выдохнув и закончив свои дела, я двинулся дальше. Какие-то ночные птицы пели свои песни, а еще минут через пять я услышал чьи-то голоса. Я остановился, прислушался и решил подойти поближе.
Однако услышав, что обладатели голосов спорят, я решил не торопиться и двигаться по возможности тихо. Увидев три спорящие фигуры на небольшой прогалине, я спрятался за пригорком.
– Хватит сын! Я больше не желаю этого слушать! – крикнул староста.
«Чего это он на Федьку взъелся? – подумал я. – Почему ругаются в лесу, а не дома? У них точно не все дома в этой сумасшедшей деревеньке…»
– Владимир, ты не прав, – я услышал третий голос. – Держать его взаперти мы не можем, будет достаточно одной жалобы, и нам крышка.
Тут голос сделал паузу, а я подумал, что загадок еще больше прибавилось. Еще один сын старосты? Владимир? Я весь обратился в слух.
– Далее, – продолжил неизвестный. – Убить его нельзя, проклятая плита эту нелюдь возродит опять, а постоянные смерти приведут к жалобе. Нам нужно другое решение. Петр?
– Петр, Петр, – недовольно пробурчал староста. – Раз нельзя решить проблему так, сделаем по-другому. Владимир, пусть брат скажет епископу, что мы не смогли полностью выполнить его волю. А того, что выполнили, достаточно. Заартачится – пригрозишь все рассказать жрецу Змея, он затихнет.
Брат? Какой еще брат? В голове были кучи мыслей, но я слушал дальше.
– Нам нужно пареньку сделать золотую клетку, – продолжил староста. – Захар с мечом поднатаскает, по мелочам. Охотники тоже пусть лишь чуть поучат. А ты, Радим, обучи лишь азам. Да и то наспех. Мешать ему не будем, куда хочет, пусть идет. Может только одернуть чуть придется, чтоб за реку не лез. Но мягко! Проблемы нам не нужны. Полазит и уйдет, а мы свое удержим, золото и самим пригодится, а жрец уже пусть мучается после, нас не достанет.
– Гнев Богов, Петр, – я услышал тихий голос Радима. – По лезвию ходишь, рискуешь.
– Знаю, – тяжело ответил тот. – Но выхода нет. Нелюдь она и есть нелюдь, пусть мы и Триединого не любим.
– Пора возвращаться, – тихо сказал Владимир. – Не нужно подозрений. Я опять к себе, а вскоре уже отплыву, все сделаем.
Они ушли, а я еще некоторое время лежал и думал, что все это может значить. Интрига пугала, и завораживала одновременно. Епископ, Жрец Змея? Слишком много переменных и слишком мало данных. Почему алхимик такая важная фигура? «Судя по всему, дело свое он знает отлично», – сделал я вывод. Поднявшись, я обогнул трактир и еще пару домов. Тщательно отряхнулся, чтоб не осталось следов на одежде, и пошел в трактир, решив притвориться гораздо более пьяным, нежели есть.
