Я знаю, что темный, но как он проявится на этот раз? – спросил Тарарах. – Мы знаем, что формы его бесконечны!
Глава Тибидохса устремил на питекантропа пылкий малоазийский взор.
– Точно не знаю, Тарарах! Я могу лишь догадываться. И если это то, о чем я думаю, то это ужасно. Так ужасно, что я предпочту умолчать. А теперь клянитесь! Ну же! Я хочу, чтобы вы все произнесли Разрази громус!
Полыхнуло несколько искр – красных и зеленых. Поклеп, Медузия, Ягге, Великая Зуби, профессор Клопп… Сарданапал, внимательно следивший, чтобы поклялись все без исключения, выпустил искру последним. Тарарах, не имевший перстня, обошелся без искры, ограничившись простым произнесением клятвы.
Золотой сфинкс на дверях кабинета поджал лапы и уподобился мокрому несчастному котенку.
Множество Разрази громусов в одном кабинете за какую-то минуту – это было много даже для видавшего виды сфинкса.
Глава 1
Лунное отражение
Эдуард Хаврон тщательно выдавил на щеке угорь и, отойдя на шаг, залюбовался своей мускулатурой. Он стоял перед зеркалом голый по пояс и инспектировал сам себя, как врач из военкомата инспектирует призывника.
– Ну разве я не атлет? Разве не красавец? Просто сам бы в себя влюбился, да на работу топать надо! – сказал он самодовольно.
– Эдя, не втягивай живот! – крикнула из комнаты Зозо Буслаева.
Она и через две двери знала все фокусы своего брата.
– При чем тут живот? Это у меня такое выпуклое солнечное сплетение. И вообще под пиджаком не видно, – оскорбился Эдя, однако настроение было испорчено. Ох уж эти родные сестры! От них приходится терпеть такое, за что любого постороннего утопил бы, как Герасим Муму.
Тщательно почистив свои двадцать восемь зубов – согласно статистике, тридцать два зуба наличествуют лишь у трети человечества и в воображении писателей, обожающих без разбору наделять своих героев избыточной мудростью, – Эдуард Хаврон направился в единственную комнату их квартирки. Квартирка затерялась так далеко на окраинах Москвы, что порой казалось, будто Москвы вообще не существует. Зато МКАД с ее бесконечными машинами была видна из окна как на ладони. Недаром они жили на самом верхнем, шестнадцатом этаже.
Комната была разгорожена стоявшим боком шкафом, как ширмой, на две неравные части. В одной – большой – части обитала Зозо Буслаева (до всех замужеств Хаврон) с сыном Мефодием. В другой – в меру великолепный Эдя со своими семью парадными костюмами, двенадцатью парами начищенной до блеска обуви и штангой, на которой ночами уныло позванивали два блина по двадцать килограммов.
Когда Эдя Хаврон вошел в комнату, Зозо меланхолично пролистывала журнальчик брачных объявлений, изредка обводя самое интересное фломастером.
По паспорту Зозо Буслаева была Зоя. Однако свой паспорт Зозо не любила. Странички паспорта содержали слишком много лишней информации. По мнению хозяйки,
