на классовый подход. Это стало великой послевоенной провокацией.
Знак равенства между коммунизмом и фашизмом поселил хаос в мозгах совершенно в духе релятивистской эпохи постмодерна. Этот хаос подготовил торжество фашизма над демократией, которое мы наблюдаем сегодня.
Любопытно, что и Эрнст Нольте, и Ханна Арендт – ученики Хайдеггера. И впрямь, все это в комбинации представляет великолепную защиту, совершенную индульгенцию для учителя. Противостоять тоталитаризму невозможно по той простой причине, что он неопределим; для противостояния тоталитаризму была изобретена такая же безразмерная, неопределимая демократия – не укорененная в определенную культуру и полис, а лишь волшебная мантра.
Примитивному блоку тоталитаризма противопоставили не менее примитивную модель открытого общества – и это привело к теоретической сумятице. Сегодняшний взрыв фашизма в Европе – это не что иное, как реакция на упрощенную модель.
Сегодня люди шагнули к радикальному решению своих бед, но вспомним: их в этом направлении подтолкнули. «Тоталитарный строй» обозначал любое социальное образование, этим словом охотно обозначали восставших бедняков из нищих стран. Испуганный рынок твердил: «Всякая революция ведет к созданию тоталитарного строя – поглядите на Сталина, Кастро, Мао, Пол Пота», – и это ничего не объясняло.
Примитивная оппозиция «условный тоталитаризм» – «условная демократия» ослабила прежде всего саму демократию. Боялись конкретных исследований конкретных обществ; как это и свойственно эпохе постмодерна, убеждения были основаны на отсутствии категориального рассуждения.
Поглядите же, что сегодня из этой абстракции получилось.
Данная абстракция породила последующую абстракцию: новым глобальным обобщением стала теория противостояния «Евразийской цивилизации» и «Атлантической». Оппозиция «Евразия – Атлантика» представлена миру совсем недавно (впрочем, Оруэлл предсказывал это упрощение еще в 1948 году), примитивная оппозиция континентов заменила прежнюю оппозицию «тоталитаризм – демократия».
Стали говорить о столкновении цивилизаций, о глобальном планетарном конфликте и туманными заклинаниями объясняли реальность.
Сегодня миллионы оболваненных готовы умереть за Евразию в борьбе с абстрактной Атлантической цивилизацией, но помилуйте, разве вчера миллионы граждан не боролись с абстрактным тоталитаризмом за абстрактную демократию? Чем же одна абстракция хуже другой?
Критично здесь то, что фашизм – это отнюдь не абстракция. Это наиболее конкретное зло из имеющихся. Всякое убийство сугубо конкретно. История всякого фашизма – конкретна.
Франкизм не похож на фашизм Муссолини, германский нацизм имеет свои специфические характеристики. Когда фашизм пробуждается в России или Венгрии, он ищет опору на культуру и историю данного организма; это всегда индивидуально прожитый рак.
