едва держась на ногах и распространяя густой запах дорогого алкоголя.
Акси вышла навстречу в халате, хотя спать не ложилась. Она ждала его каждый день, несмотря на то, что Джим стал задерживаться всё дольше и дольше. Он был её мужем, отцом её ребенка, главой семьи и хозяином всей её жизни. Любовь не проходит после одной размолвки. А настоящие чувства терпят и надеются годами.
– А… это ты. – Джим скользнул по ней мутным взглядом, и попытался снять ботинки. Ничего не вышло. Чертыхнувшись он облокотился на стену и вытянул правую ногу.
– Что ты стоишь, помоги мне, – потребовал он.
Акси бросилась на колени, развязала шнурки и один за другим стащила ботинки. Поднявшись, она хотела обнять мужа, но он грубо оттолкнул её и пошел в зал.
Конечно же он не специально, он просто много выпил…
– Джим, – позвала она.
– Что?
– Ты так поздно, уже почти утро.
– И что с того?
– Я ждала тебя.
– Надо было идти спать.
Джим подошел к бару и достал бутылку коньяка.
– Я не могу без тебя уснуть. И… Винсент сегодня плохо спал. Плакал…
– Не говори мне об этом! – оборвал её Джим, с такой злостью, что она на мгновение онемела от удивления и страха.
Он налил себе бокал, выпил залпом. Зашатался и рухнул на диван.
– Это ты во всем виновата…
– Я? Джим…
– Замолчи!
Он снова выпил и поставил бутылку на журнальный столик с такой силой, что стекло лопнуло и длинная трещина побежала через всю столешницу. Сама бутылка уцелела. Джим, словно и не заметив этого, откинулся на подушки.
В первое мгновение Акси хотела сесть рядом с мужем, но поймала его взгляд полный ненависти. Он смотрел из под бровей, пьяным взором, прищурив один глаз и она снова почувствовала страх.
Когда-то давно она уже видела такой взгляд. В далеком, казалось забытом прошлом… Еще два месяца назад она была уверена, что никогда больше не увидит ничего подобного, никогда не будет боятся.
– Джим, что случилось? – спросила она, в последней попытке убедиться, что причина находится где-то за пределами их мирного семейного очага, хотя уже чувствовала и понимала, что это не так.
– Ты… ты со своими… генами… Это ты во всем виновата. Одна… Не говори мне… про своего… сына.
Он говорил уже с трудом, слова путались и коверкались, язык то и дело прилипал к небу и ему приходилось делать усилие чтобы сказать очередную гадость. Эта борьба отняла все его силы и злобный взгляд померк, веки отяжелели и закрылись. Через мгновение он уже храпел, уткнувшись в подушку.
Акси стояла перед ним, почти физически ощущая как грязь, которую вылил на неё Джим, стекает по телу липким потоком зла.
Гены? Вот оно что. Вот почему уже два месяца он почти не разговаривает со мной. Терпел значит всё это время, а сегодня высказал. Я виновата? СВОЕГО сына… О боже, мой Винсент…
Она
