образом: посмотрел на застаревшего капитана и окончательно успокоился. Погранучилище можно было считать тренировочной базой, особым периодом закалки боевого духа и совершенства тела, способных выживать в любых условиях. Если такой блестящий выпускник прозябает на захудалой алтайской заставе и ждет минимальной пенсионной выслуги, то что стало бы с Тереховым, согласись он надеть погоны?
Вдали уже замаячили огни на заставе, когда пассажир все-таки сверзся с лошади и тяпнулся плашмя в подтаявшую снежную кашу. Поерзал, кое-как поднялся на четвереньки, но встать на ноги уже не смог. Терехов завалил его поперек седла, притянул ремнем к лукам, как притягивают мешок.
– Голова… – промямлил тот.
– Терпи, казак! Уже близко.
Часовые на постах не спали, и вероятно, отслеживали всякое передвижение в приборы ночного видения. Застава поднялась "в ружье", на вышке вспыхнул прожектор, точно осветив Терехова с лошадью в поводу.
– Свои! – закричал он и прикрылся рукой от слепящего луча.
Двое подбежавших погранцов наставили автоматы с примкнутыми штык-ножами.
– На землю! Вниз лицом!
– Я Терехов! – ложиться в лужу даже в химзащите не хотелось. – Геодезист! Академия наук, Газпром… Зовите Репьева!
Один вскинул автомат, готовый идти в штыковую, второй дал предупредительный выстрел вверх, а от заставы бежали еще двое, с овчаркой на поводке.
Погранцы не раз приезжали к нему на точки, перевозили экспедиционное имущество, дрова, пили чай и знали "ученого" в лицо. Но тут действовали по уставу не взирая на личности.
– Балбесы. – сказал им Терехов, и не выпуская повода, стал укладываться на землю.
Подбежавшие солдаты сдернули с седла туриста и шмякнули его в грязь. Кто-то из них вырвал повод из руки, а кобылица почуяла, что на свободе – встала на дыбы, ловко развернулась, и прыгнув в сторону, исчезла из прожекторного пятна.
– Придурки! – прорычал Терехов. – Ловите кобылу!…
И затылком почуял хищный оскал овчарки.
Все это подчеркнуто-жесткое задержание напоминало учебную отработку действий, и если не считать случайно отпущенной лошади, то тренинг прошел успешно. Через минуту догадка подтвердилась, ибо в потоке света оказался Репьев с секундомером на шее и видом футбольного судьи, показывающим красную карточку.
– Справились на уд! – заявил он. – Задержанных в кутузку!
– А тебе неуд, товарищ капитан! – проворчал Терехов, вставая. – Лошадь отпустили! А если на ней взрывчатка? Наркотики, оружие? Как нас учили?…
Жора отлично знал, кого положил в грязь лицом, но тут сделал вид, будто не ожидал и обрадовался.
– Терехов, ты что ли?!
– Нет, Шаляпин…
– Что тебя по ночам носит?
– Нарушителя
