было взрывать в узкой точке пролета. Один из бойцов, высокий, с грубоватыми чертами лица и длинными руками, отбросил кирку и взял в руки большой лом. Под его мощными ударами камни кололись, как лед, в воздух поднимались струйки пыли, и каменная крошка летела во все стороны. Это Амарильо, забойщик с серебряных рудников. В паре с ним яростно долбит камень стройный черноголовый рабочий с пробкового завода. Его зовут Сальвадор, что в переводе на русский означает «спасатель». Только это имя меньше всего подходит пареньку с такими озорными глазами. Сальвадору лет семнадцать. Видно, управляться с камнями ему нелегко, но мальчик старается. Думаю, что никому из нас здесь задерживаться не хочется. Хосе расставил дозоры, двоих бойцов послал на разведку вперед. Артур и старый подрывник Молина пошли осматривать второй мост.
Я села на камень рядом с Клаудио и молча наблюдала за работой. Теперь у мостов остались только мы, и у нас на весь отряд всего пять старых винтовок, несколько гранат и три, кроме моего, пистолета. Свой пистолет я еще не пристреляла, негде было…
Долбильщики сменились и отошли в тень, тяжело дыша и стряхивая с одежды пыль. Теперь камень долбят Ретамеро и рыжий вихрастый Энрике. Глядя на него, трудно поверять, что это андалузец, а не курносый рязанский или тульский паренек. Его маленький нос густо посыпан веснушками, а голубые глаза окаймлены совершенно выгоревшими ресницами. С тяжелым ломом он явно не справляется. Хосе некоторое время смотрит на него не то с состраданием, не то с осуждением, потом подходит, отстраняет своим могучим, как рычаг, локтем и берется долбить сам. Мне кажется, что работают очень медленно, ведь никто не знает, где противник и когда он появится. Наконец, в перекрытии моста образовалась яма глубиной около метра. В нее налили ведра три воды и высыпали несколько больших кульков динамита. Это меня поразило. Казалось невероятным, что загорится или взорвется что-либо мокрое. Оказывается, так и должно быть: воду наливают, чтобы при утрамбовке динамит не взорвался от удара самопроизвольно. Гореть мокрое не будет, а взрываться – пожалуйста. Мне пришлось стоять около этой ямы и переводить технологию приготовления адской каши на испанский язык. Слово «осторожно» я переводила очень быстро и вставляла чаще, чем требовалось, причем уже совсем по-андалузски выбрасывала из последнего слога звук «д».
– Ты довольно успешно осваиваешься с языком, – подтрунил Артур.
Все бойцы укрылись за поворотом, и около ямы остались только Артур, Молина и я. Яма была заполнена. Молина присыпал ее сверху и еще немного утрамбовал. Снаружи остался только конец бикфордова шнура. Артур сказал, что он будет гореть две минуты, за это время надо успеть укрыться.
– Переведи это Молине.
Я глотнула набежавшую от волнения слюну и смерила глазами расстояние до поворота, а перевести забыла. По моим представлениям, самым коротким отрезком времени было пять минут, а две… Я умоляюще посмотрела на Артура: неужели нельзя немного больше двух минут? Он понял мое смятение и ободряюще улыбнулся.
