– ответила я и спросила от испуга. – А у тебя как?
– Как у меня? Ну, ты спросила! Ха-ха-ха! – парень смеялся, широко открыв рот.
На его лице вздувались и лопались пузыри, кожа плавилась, обнажая мышцы, а потом снова затягивалась. Словно Ростик поджаривался в невидимом адском пламени, но не мог сгореть. Он был обречён постоянно терпеть страдания.
Я убежала, а он так и остался биться в приступе истерического хохота.
«Повстречать в подъезде мёртвого – это уже перебор, – подумала я. – Что-то нечисть опять разбушевалась. Как там зовут нашу набожную тётю? Роза! Может зайти к ней, сказать, что видела её сына? Пусть сходит там… свечку за упокой поставит. Хотя в прошлый раз её обряды не помогали, а делали только хуже».
Так я и не стала заходить к соседке. Решила, что не стоит напоминать о её давнем горе.
Наконец я увидела объяснение, почему проделки бесов снова участились. На стене первого этажа, рядом с почтовыми ящиками опять появился рисунок чёрта, выведенный углём. Он не был похож на рисунок Григория Саныча. Совсем другой почерк. Не детская каляка-маляка, а работа человека с задатками художника, пусть и довольно простая.
Этот Угольный чёрт был волосатый, с острыми изогнутыми рогами и свиным рылом, а глаза как человеческие, в них даже были прорисованы блики.
Соседи восприняли это, как дежурное бесовское наваждение – не самое страшное. Но я-то понимала, что это значит. Кто-то из жильцов нашего подъезда провёл ритуал вызова Угольного чёрта, и он пришёл за своим должником.
А я думала, что никто кроме меня не знает об этом ритуале. Значит Григорий Саныч не одной мне рассказал свою тайну. И как можно было о таком болтать? Это же такой соблазн: проси, чего хочешь – всё сбудется…
Весь вечер из почтовых ящиков по стенам текла болотная слизь, воняло тиной, а лампа горела красным светом и мигала.
Рисунок смыли, но на следующий день он появился на стене второго этажа.
«И до какого этажа он на этот раз дойдёт?», – думала я, вспоминая как черти проверяли меня на наличие метки.
Их я в тот день не встретила, но опять увидела соседа, что недавно вернулся с того света. Спустилась я на первый этаж и слышу, что кто-то ползает во мраке под лестницей. И вдруг оттуда вылезает Ростик.
Он был грязный, волосы торчали редкими клочками, а в руке у него висела крыса. Давно умерший сосед держал её за хвост. Она дёргалась, жалобно пищала, грызла ему пальцы, а парень будто не чувствовал боли.
Ростик улыбался, его зрачки становились всё шире и шире, вытесняя белки.
– Крысы у нас водятся! – у него надувались пузыри то на лбу, то на шее.
– Ага, – ответила я и зашагала обратно вверх по ступенькам.
Ростик шёл за мной, при этом старался не упустить крысу. Мне не очень приятны подвальные грызуны, однако видеть мучения животного было ужасно.
Когда я дошла до второго этажа, адский парень кивнул на угольный рисунок за моей спиной.
– Вот
