до связи, Володь.
Я вышла из отделения и решила, что сейчас я поеду к художнику Матвею Акулиничеву. Скорее всего, он находится сейчас в своей мастерской. Так что заявлюсь-ка я туда. Маргарита дала мне не только адрес, но и телефон, но я решила нагрянуть без предупреждения. По дороге я размышляла, мог ли Акулиничев убить Самохвалова? Судя по всему, вряд ли. Ведь в момент выстрела он находился вместе с гувернанткой Светланой недалеко от ротонды – места убийства. Да, но это только если верить словам Светланы. Вроде бы у меня пока нет оснований подвергать сомнению ее показания. Повариха Аделаида охарактеризовала Светлану как вертихвостку, это да. Но что это меняет? Правда, та же Аделаида сказала, что жена Акулиничева Елизавета охотно принимала ухаживания Самохвалова и вроде бы собиралась принять его предложение встретиться с ним вечером в саду. Мог ли Матвей из ревности пристрелить старого ловеласа? Мог, если бы был ревнив, как Отелло. Но что-то мне подсказывает, что художнику это обстоятельство было «до лампочки». Если же он ревнивец, захотевший отмщенья, тогда получается, что Светлана выдумала тот факт, что она вместе с Акулиничевым находилась около ротонды в момент выстрела. Возможно, они договорились заранее для того, чтобы обеспечить алиби художнику. Было видно, что девушка если и не влюблена в Матвея, то, во всяком случае, очень в нем заинтересована. Она могла соврать о том, что была вместе с ним близ места убийства Самохвалова. Ладно, что гадать. Сейчас поговорю с Матвеем и, надеюсь, выясню все. Или, по крайней мере, многое.
Я сверилась с адресом, который дала мне Маргарита, и остановилась у пятиэтажного дома по улице Коммунистической. Я поднялась по ступенькам в мастерскую, открыла тяжелую дверь. Странно, почему она оказалась незапертой. Я прошла вперед по длинному, тускло освещенному коридору. В конце коридора находилась одна-единственная дверь. Я постучала. Вскоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет тридцати пяти. Его длинные темные волосы были собраны в хвост, одет Акулиничев был в темную рубашку со следами краски и мешковатые, тоже в пятнах, брюки.
– Здравствуйте, вы Матвей Акулиничев? – спросила я на всякий случай, хотя, судя по экипировке, это был, скорее всего, он. Но мало ли.
– Он самый, – подтвердил Матвей.
– Матвей… – я замялась, – простите, не знаю вашего отчества…
– Бог мой! Какое еще отчество? Я, по-вашему, столетний старец? Или древнее ископаемое?
Художник явно нарывался на комплимент, как молодо он выглядит и все такое прочее.
– Нет, ни в коем случае, я ничего такого не имела в виду. Я частный детектив, меня зовут Татьяна Александровна Иванова, и я расследую убийство Александра Кирилловича Самохвалова. Я опрашиваю всех, кто был в тот вечер в коттедже в поселке «Радуга». Поскольку вы были в числе приглашенных на день рождения хозяина коттеджа Черемысленникова Владислава, то вот сейчас мне необходимо с вами поговорить. Кстати, Черемысленников арестован по подозрению в убийстве Самохвалова. Вам это известно?
– Арестован? Нет, я об этом впервые слышу. Ну, ладно,
