«Глупец – глупец, хоть будь в парче он золотой. А кто умен – умен в рогоже и простой».
– Все едино, как был ты вертопрах, так и остался! – рявкнул тайный советник Дьяков, и Львов выскочил из комнаты, словно укушенный.
Ах, как же в ту ночь заливалась слезами Машенька, как разрывалась душа ее от любви к милому Львовиньке!..
Только… Только нет для любви пределов! Проплывут дни – и немало дней, – прежде чем Львов с помощью Капниста решится на тайный брак. Под покровом ночи, в рождественские дни, когда весь Петербург веселится на балах, сядет Машенька в карету, которой заправлял Михаил, и умчат ее на Галерную, где ее ждал жених, где была договоренность со священником. И брак новых Ромео и Джульетты был освящен церковью, но еще не один год жили они врозь, тайно, не признаваясь в содеянном отцу – тайному советнику.
Вы, наверное, думаете, что все друзья узнали о том венчании! И Хемницер успокоился? Ничуть не бывало! В тайне от всех и от него тоже молодожены держали это событие. Уж если Львов слишком беден для Дьякова, то что говорить о Хемницере? Он не только не имел никакого поместья, но еще и высмеивал в своих баснях чванливых вельмож, жил идеалами Руссо, высоких требований к морали и справедливости. Да еще любил философствовать по поводу неразумного и низменного. Не только был внешне непривлекателен, но к тому же вечно грустен – не везло бедняге во всем.
Чиновником он был весьма исполнительным, но пришло время, и должность его сократили.
…Лохман постояльцу сердито выговорил: «Где ты биль? Доннерветтер! Работать нада, работать!»
Оказывается, он получил заказ собрать бригаду потолочников и спешно расписывать потолки в загородном дворце великого князя Павла.
– Много работ – много денег! Сирая краска, сирая потолок. Рисунки – греческая мифология. Лестница високий, голова кругом, а ты – юнге, зер гут!
В сером камзоле, худой, он ходил по комнате, потирая руки, седые лохмы его развевались, он походил на полупомешанного.
Странный и страшноватый человек был этот молчун Лохман. Столько лет прожил в России, а до сих пор еле-еле говорит по-русски. Но не из-за этого больше молчал, а из-за угрюмого своего нрава. Почти каждый день Михаил теперь ехал с ним в загородный дворец, они работали вместе, и все в молчании. Но ночью нередко брал немец расстроенную скрипку и поверял ей мрачные свои думы. Что связывало их с Эммой?
Не однажды, а раза три видел Михаил стучавшегося к Лохману человека в потертом плаще, капюшоне, надвинутом на глаза, из-под него взблескивал быстрый, подозрительный взгляд и виднелись закрученные вверх усы. Пришелец был явно из иной, потаенной жизни Лохмана. Как-то, уходя, Миша столкнулся с ним в дверях, потом через окно увидел, как оживленно разговаривали все трое: Эмма, пришелец и Лохман. Спросил веселую возлюбленную об этом человеке, она сказала, что видела этого человека впервые. Наврала.
Михаил отчего-то стал опасаться за своего «Франциска». Чаще
