из самоограничений, которым мы обучаемся в раннем детстве. В течение так называемой Эдиповой фазы развития. И в данном случае, вследствие особого характера взаимоотношений с истопником, у левого котла выработались подобные самоограничения и, соответственно, отсутствует основное чувство моральности. В итоге он замкнулся на себе и находит удовольствие в насилии как таковом. Первичный диагноз: психопат. Ой, я же не имею права ставить диагноз. Давайте пройдем в кабинет, и я выпишу вам направление к специалисту. – Влад замолчал в ожидании.
Первым засмеялся Борода, следом послушно захихикал Корнил.
– Как я вижу по настроению, выпить у вас еще есть, – смахивая выступившие слезы, подвел итог Борода. – Пошли, посижу с вами, что ли. Только недолго. Еще обход делать. Ты, парень, не обижайся, но после пропажи ребенка ужесточили меры безопасности, и тебя как бы здесь быть не должно.
– Но я же уже здесь.
– Ты ошибаешься, нет тебя здесь.
– Нет, так нет, коньяк есть, а меня нет, вам больше достанется. Как проходят поиски?
– Недавно уехали водолазы, все бесполезно. Озера глубокие, грязные, мутные. Ничего в них не видно. Ничего не найдешь. Бес-по-лез-но.
Влад не стал возражать, Борода был одним из старейших работников школы, всю жизнь провел в этих краях и знал их как свои пять пальцев.
Они пошли в комнатку, Корнил достал третий стакан, Влад принес вторую бутылку и начал ее открывать.
– Погоди, – остановил его Борода, доставая из внутреннего кармана плоскую красивую бутылку. – Мою попробуем. Настаиваю с родиолой розовой да ягодками специальными. Для здоровья жуть как полезные.
– Ты серьезно? Полезными? – недоверчиво спросил Влад.
– А ты у моих соседок спроси, полезны мне эти ягодки или нет. У всех трех, – усмехнулся Борода, и Корнил быстренько подставил свой стакан.
Когда Борода махнул два раза по полстакана и, придя в благодушное настроение, закурил, Влад поинтересовался:
– А почему именно Борода? Фамилия ведь у тебя другая.
– Сапогов моя фамилия, не очень благозвучная, – пуская дым в потолок, ответил сторож. – Я когда-то давно в карты проиграл желание. А желание было простое: год не бриться. Карточный долг, сам понимаешь, – он махнул рукой, – вот и прицепилась кличка. Потом я как-то привык и стал отпускать бороду периодически. Вот и вся загадка.
– Там, в зале, где котлы, через окно видно, что у Феликса Зигмундовича свет горит в кабинете. Не знаешь, что там светится?
– Ты, наверное, уже двадцатый, кто этот вопрос задает. Аквариум там у него или террариум. Я точно не знаю. Может, и то, и другое. Он же какой-то биолог-зоолог. Всякая арахнология и герпетология.
– Двадцатый? А сколько человек работает в школе?
– Насколько я помню, то было более двухсот семидесяти. Но это включая всех: педагоги, воспитатели, обслуживающий персонал. А по раздельности не знаю. Спроси в отделе кадров, если интересует.
