осязаемых слов.
– Что «нет»? – удивился он.
– Я никуда с тобой не пойду. Я пойду одна, – она старалась твердо произносить слова.
– Заблудишься, – он стал до отвращения заботлив.
– Ну и пусть! Тебе какое дело?
– А вдруг попадется кто-нибудь еще хуже, чем я, который не станет много говорить?
Он протянул руку, но Аня отшатнулась.
– Не трогай меня!
– Ну, ладно, ладно. Чего ж так орать? Пойдем, – он произнес это точно так же, как в самом начале, то же слово, тот же голос, но все было совсем по-другому, и Ане захотелось заткнуть уши и бежать, бежать в абсолютно противоположную сторону.
Какое ужасное зрелище – жалкие осколки обманутых надежд.
3
Аня купила огромную грушу и с удовольствием надкусила ее желтый, крутой бок. Сок брызнул и потек по пальцам липкой струйкой. До дома оставалось несколько шагов. Короткие сумерки грозили внезапной ночью.
– Анечка, солнышко, привет!
Она обернулась, увидела Чоню и Лёсика.
– Гуляешь?
– Домой иду, – она уже не боялась их, однако ее несколько смутило столь бурное и ласковое приветствие.
– Выдумала тоже. Пойдем лучше с нами!
– Куда? – Аня мгновенно насторожилась и напряглась.
Чоня рассмеялся.
– Ну, чего ты, испугалась что ли?
– Вот еще! – Аня возмутилась правдивости его слов.
– Пойдем! – Чоня выглядел каким-то уж слишком радостным и довольным, и глаза его светились очень и очень по-доброму. – Навестим Богдана.
Странный! Он выбрал именно тот аргумент, который, скорее всего, заставил бы Аню отказаться от предложенного путешествия, но, вопреки здравому смыслу, крайне пораженная выражением его лица, она послушно пошла вслед за Чоней. Лёсик плелся сзади.
Выросший из темноты светлый прямоугольник заставил Аню задуматься и остановиться.
– Что это?
Из-за ее спины раздался хрипловатый голос.
– Раньше здесь то ли склад был, то ли мастерские, – объяснил Лёсик. – А теперь мы здесь живем.
– Живете? Здесь? Вы?
Вот уж заявление воистину таинственное и пугающее! Аня решила, что не сделает больше и шага.
– Да. Идем! – нетерпеливо потянул ее за руку Чоня, и она опять покорилась, хотя, по разумным соображениям, должна была развернуться и броситься наутек.
Он открыл маленькую дверь в огромных железных створках, и, невзирая на царившую внутри тьму, уверенно потащил Аню по какому-то коридору.
– А это – Богданова берлога. Вот он обрадуется! – Чоня распахнул дверь.
Лесик, пролезший вперед, присвистнул.
– Облом! Он в отключке.
Богдан, раскинувшись, лежал на куче разноцветных одеял, и в его позе, в тяжелом дыхании читалось что-то тревожное, неестественное.
Какое-то
