если ночью не кончусь, то утром не встану.
Да где там! – бегал как молодой: и за пивом, и насчет завтрака…
Вот если верить китайским медикам, которые считают, что секс имеет омолаживающее действие – партнеры легли каждый в своем возрасте, а встали, поделив его пополам, то… Маришке, думаю, по кошачьим меркам, вряд ли больше года можно дать, значит… Сложив-поделив-получаем – думаю, тридцать два года мне было, когда я с улыбкой от уха до уха бегал за пивом, а потом жарил глазунью с колбасой.
Только поели, вот он Витя-плотник с пузырем водки и жаждой кампании – праздник что ли? Что-то не припомню.
«Добра» не спрашивая, протопал на кухню – хлопнул донышком пузыря о стол.
– Колбасой пахнет, – принюхался он. – Пировать будем?
– Понимаешь, друже, я не один.
– Ну так, ее зови. Мало выпивки? – я еще сбегаю.
Я бегом в комнату – сейчас же черт вынесет! да еще голою.
– Слушай! – шепчу ей яростно. – Если хочешь с нами посидеть, оденься. Не вздумай в таком виде появляться – ты теперь девушка, а не кошка.
– В таком случае давай мне платье, – Маришка капризно надула губы.
– Трикушки хватит! И на вот, маячку натяни – груди прикрыть.
Она оделась в то, что предложил, посмотрелась в зеркало, взбила волосы, повертела попой…
– Не вздумай клеиться к нему – убью обоих.
Витя подскочил, увидев Маришку, заикаться начал:
– Так это та, из газеты девушка… Ты все-таки ее нашел…
– Сама нашлась. Никуда она не пропадала, а просто убежала от родственников, вознамерившихся выдать ее замуж за постылого… Мариной зовут. А это мой друг Виктор.
– Да, могу себе представить, – торопливо кивнул гость, садясь на место. – Однако, скандал будет, если родственники узнают, что она у тебя приютилась.
– Ты не расскажешь, никто не узнает.
Витя решил затеять разговор с Маришкой.
– Прошу прощения, что явился незваным, нарушил ваше уединение….
– Не стоит извиняться. Вот если бы мы сексом занимались, тогда, конечно… тогда не вовремя.
Вникнув в смысл сказанного, Витя закашлялся и густо покраснел. Тем не менее ответил:
– Секс, конечно – это весьма деликатное дело.
Я решил всунуться, чтобы разговор не принял неприятный для меня оборот.
– Это касается только двоих, не так ли?
– Совершенно верно. Но выпить же можно за столь обворожительное существо. Ты не против?
Гость налил в рюмки водки.
– Вам уже есть двадцать один? Вам можно водку пить? Или сбегать за газировкой?
За Маришку ответил я:
– Она молода и легкомысленна. Она сама не знает, чего хочет.
Маришка, уже начавшая чувствовать себя очень-преочень старой кошкой (по китайской методе – тридцати двух лет, а столько они не живут), ворчливо сказала:
