хочешь ведь в отделе специй в супермаркете между орегано, сладким базиликом, семенами кориандра, укропом и чесночным порошком обнаружить «смерть-через-повешение» на этикетке пузырька с ингредиентами чудовищных последствий и составом, гарантирующим гибель всей еды на корню.
Если готовишь сам, не захочешь добавлять смерть-через-повешение ни в какое блюдо, или если ужинаешь в гостях, и там подают съестное с уникальным вкусом, и ты спрашиваешь хозяина и кухарку, что это за вкус такой, а они тебе как ни в чем не бывало:
– А, это мы новую специю пробуем. Вкусно?
– Необычно. Что-то я ее не узнаю. Как называется?
– Смерть-через-повешение.
Пожалуй, теперь, когда я рассказываю про женщину, покончившую с собой, мы более или менее начали эту книгу – начало вполне сносное, уж получше раздумий об истории туфли на перекрестке в Гонолулу, и я способен и свободен мотаться по географическому календарю физических событий, слегка описанных в 4-м, 5-м и 6-м абзацах этого странствия.
Сегодня у меня день рождения.
Я вроде припоминаю давние вечеринки с любимыми и друзьями, но сегодня ничего подобного не будет. Я очень далек, я почти выслан из своей сентиментальности. Да и ничего тут не поделать. Я просто знаю, что 46 мне уже не будет.
Будь я хоть пьяным поющим ирландцем в День святого Патрика, таким зеленым, что всю Австралию можно зеленью покрыть, как бильярдный стол, ни на ком это благотворно не скажется.
Что толку сообщать другим пассажирам утреннего поезда Беркли-Сан-Франциско – ни одного я никогда не видел и наверняка никогда не увижу, – что у меня сегодня день рождения?
Повернись я к совершенно постороннему человеку, что сидит рядом, пока мы едем в тоннеле под Заливом Сан-Франциско, а у нас над головами плавают рыбы, и скажи я:
– У меня сегодня день рождения. Мне сорок семь, – всем бы стало неловко.
Сначала они бы притворились, что я разговариваю сам с собой. Гораздо проще вообразить, будто люди разговаривают сами с собой, а не обращаются к вам лично. Когда люди обращаются к вам лично, требуется дополнительное, совсем уж неловкое усилие, чтоб их игнорировать.
А если бы я упорствовал, настаивал, чтобы люди узнали о моем так называемом личном празднике, то есть дне рождения, повторил:
– У меня сегодня день рождения. Мне сорок семь, – и они безошибочно поняли бы, что я не сам с собой говорю, что я обращаюсь к незнакомым попутчикам?
Стало бы только хуже, и людей накрыл бы зловещий ужас.
Как я поступлю дальше?
Я уже сказал:
– У меня сегодня день рождения. Мне сорок семь, – и еще повторил, к невыносимому конфузному неудовольствию окружающих. Теперь они знают, что я способен на все.
Может, я покажу им 20 прикрученных к телу динамитных шашек и захвачу поезд, требуя, чтобы всех отвезли на мою родную планету Уран, легендарное святилище и источник энергии Водолея?
Некоторые
