родственники её никогда не ставили, значит, и ёлочных игрушек у них нет? Я как-то об этом не подумал… Ну да ладно, главное, поставить ёлку, а украсить чем, найдём! У моих двоюродных сестриц, я видел, полная коробка разноцветных фантиков, есть куклы, большие и маленькие, полно красивых бантов, так что разберёмся!
Но сначала надо спилить мою красавицу. Ёлочка утопала в снегу, и её нижние ветви почти лежали на белоснежном покрове. Чтобы подобраться к стволу деревца, мне пришлось руками выгрести из-под её хвойных лап снег и утоптать для себя рабочую площадку.
И вот я, наконец, встав на коленки под ёлкой (она сопротивлялась и норовила заехать своими колючими ветвями мне в лицо, залезть за шиворот), стал елозить стальными зубцами ножовки по чешуйчатому стволу. Но сил моих явно не хватало, чтобы сделать запил. И я тогда второй рукой ухватился за полотно ножовки, стал надавливать на неё, и дело пошло живее. Из-под зубцов инструмента стали сыпаться белые сырые опилки. Их становилось всё больше и больше, а ножовка вгрызалась в ствол всё глубже.
Я сопел, пыхтел, сморкался, елозил коленками по стылой земле, останавливался, чтобы хоть с полминуты отдохнуть, и снова принимался дёргать ножовку туда-сюда. И вот ёлка закачалась, закачалась, послышался лёгкий треск, и деревцо медленно свалилось на снег, оставив после себя маленький пенёк с заострённой щепочкой на месте слома. И я с удивлением подумал: до чего же ствол тоненький, а я пилил его так долго, как какой-нибудь лесоруб большое толстое дерево.
Я обошёл ёлочку вокруг и с удовлетворением отметил, что она целая, это потому, что упала в глубокий снег и ветви её спружинили, только немножко просыпала своих маленьких зелёных колючек.
Что ж, осталось в такой же сохранности донести её домой. Взять ёлку на плечи, как давешний дядька, и не помышлял – это мне по силам. Остаётся только волочить её за собой. Что я и сделал: обхватил крепко конец ствола двумя руками и поволок из леса по своим следам к утоптанной тропинке, а по ней уже спустился на наснеженный лёд водохранилища и бодро потопал к виднеющемуся на той стороне, тогда ещё не многоэтажному, Краснотурьин-ску с сизыми дымками над крышами домов и толстыми дымными столбами из каких-то высоких труб.
Там было тепло, уютно, там, на кухне в квартире моих родственников, всегда на столе стоит чашка с тёплыми оладушками или блинами, чайник фырчит на газовой плите. Как мне захотелось в тепло! А всё потому, что ноги мои и руки в сырых валенках и варежках начали коченеть. Волочащуюся за мной с негромким шуршанием ёлку уже трудно было удержать, и она всё норовила вырваться из моих плохо гнущихся в промёрзших варежках пальцев. А противоположный берег приближался очень медленно. Наверное, потому, что я шёл всё время то задом, то боком, по-другому тащить ёлку никак не получалось.
Изредка идущие навстречу или обгоняющие люди (хождение через водохранилище было довольно активным) смотрели на меня с удивлением и сочувствием, кто-то даже предлагал свою помощь. Но я упрямо мотал головой, хотя по лицу уже начали скатываться злые слезинки отчаяния, и я продолжал волочить
