Федор Андреевич, осторожно снимая полосу бумаги и неся ее в комнату. Там он положил ее на обеденный стол и прикрыл опрокинутым стаканом. Края стакана врезались в густую патоку, а он для верности еще нажал сверху ладонью.
– Ну, фон-Шельм, обращайтесь в аптекаря! – громко сказал он.
Таракан, ничего не ответив, по прежнему водил по воздуху поднятыми усами. Федор Андреевич почувствовал нечто вроде разочарования. Он уже приготовил ряд вопросов Шельму, но превращения никакого не происходило и таракан, видимо, изнемогая, начинал мириться со своею участью. Федор Андреевич со вздохом обругал себя дураком и пошел в спальню.
Но едва он лег и загасил свечу, как перед ним явился старик. На этот раз он не был мертвенно неподвижен, напротив, он торопливо прошлепал туфлями, почти вбежал в комнату и, не садясь на стул, заговорил.
– О, благодарю! Кристаль ваш! Только еще одно!
– Что еще? – недовольно сказал Федор Андреевич. – Таракана поймал, – самый обыкновенный, черный. Никакого Шельма нет, как и кристалла. Подурачили меня и довольно! Идите!
– О! о! о! – застонал старик и завертелся на месте. – Тогда я пропаль! Время только до трех часов! Я не успей! О, сжалься, молодой шеловек! Пожалста!
– Что еще?
– Меня надо выйнуть, открыйть! Я сам не могу, я отдам кристаль! Пожалста! – его голос звучал томительной мольбою.
Федор Андреевич спустил с постели ноги, всунул их в туфли и сказал:
– Что надо делать?
– О, благодарю вам! – радостно ответил старик. – Идите за мной, здесь, и вскрывайть стен. Раз, два! Скорее!
– Позвольте! Я не кошка, чтобы в темноте шарить, – уже раздраженно ответил Федор Андреевич, – я зажгу свечу!
– О, ja! – сказал старик, тряся головою, запахиваясь в халат и видимо волнуясь, – зажигайт! Я буду вам указать! Пожалста!
Федор Андреевич чиркнул спичку и зажег свечу.
– Кой черт? – выругался он, изумленно оглядываясь. – Я брежу!
В комнате никого не было. Но в тот же миг, словно порыв ветра подхватил Федора Андреевича, и он, схватив свечу, быстро встал и торопливо пошел через комнату, переднюю, по коридору, в кухню, поставил там на холодную плиту свечу и остановился опять в недоумении. Но это состояние продолжалось менее мгновения. Его взгляд упал на оставленный у плиты дворником топор; он быстро нагнулся, взял его, твердо подошел к стене и нетерпеливо, энергично стал выламывать из нее кирпичи.
"Бум, бум, бум", – глухо раздавались удары в ночной тишине, и потом с шумом сыпались на пол известка и щебень. Кирпич выпадал за кирпичом, известка сыпалась беспрерывным потоком, пот ручьями лился по лицу Федора Андреевича, а он упорно ломал стену, вывертывая кирпич за кирпичом. И при колеблющемся пламени свечи, в одном белье, с покрасневшим от усилия лицом, осыпанный известью, он казался безумным, нанося тяжкие удары топором в стену. Вдруг, под влиянием непонятно
