такими же. Для нас, обычных детей, начавших заниматься именно в то время, Кабаева была недосягаемым идеалом, чем-то внеземным, сродни ангелоподобному существу, увидеть которое, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться, было за счастье. Вырезки из газет с особым трепетом собирались в стопочки и вклеивались в тетради, а мы каждый раз с вожделением ожидали выхода новой газетной статьи или репортажа, как единственных доступных нам в то время источников информации. Несмотря на все надежды и прогнозы, на Олимпиаде 2000 Алина уступила, а чемпионкой стала Юлия Барсукова.
Но это не убавило народной любви к Кабаевой, а только разожгло ее. И в большей степени именно благодаря той роковой потере Алина и осталась в спорте еще на 4 года.
Поколение Pepsi
В период с десяти до тринадцати лет, попавший как раз на начало 2000-х, в нашей спортивной школе закончили заниматься 90% девочек моего года. Большинство по состоянию здоровья.
«Поколение пепси» испытало на себе всю прелесть новых экспериментов: запредельное количество трудностей тела в различных связках, требования к экстремальной гибкости, травмоопасность, отхождение от классической музыкальности и пластики к практически цирковому конторсионизму и трюковой зрелищности. Сколько гимнасток в то время «поломалось» в мире, так и не дойдя до вершины, стоит только гадать…
Условий также не было. Тренировки проходили в холлах школ, в актовых залах, без отопления, в зимних куртках, иногда без ковров, на голом дощатом полу с гвоздями. Мы занимались, соорудив нехитрую конструкцию из куска поролона на спину с пришитыми бретельками из резинок, чтобы кувырки на полу становились возможными. В силу юного возраста данные неудобства не воспринимались как нечто экстраординарное, это была наша обыденность. Олимп казался таким заоблачным и недосягаемым, что для обычных рабочих семей из Днепропетровска поездка даже в Киев на Кубок Дерюгиной приравнивалась практически к полету на Луну.
Уровень технического мастерства лучших гимнасток мира был очень высок. Над бесконечной чередой трудных задач приходилось буквально работать чуть ли не сутками. Тело после каждой тренировки изнывало и ноги частенько хватало судорогами. У меня же постоянно была крепатура. Нудно и монотонно приходилось отрабатывать удержания ног, турляны на баланс, распрыжки на выживание, после которых буквально нужна была кислородная маска. В упражнениях не было места ни интересным находкам с предметом, ни танцевальным дорожкам, на которых можно было передохнуть, ни творчеству. Нет. Это был нескончаемый поток: прыжок, прыжок, поворот, равновесие, прыжок. Должен, должен, должен. В голове жила единственная мысль: «Дотянуть до конца и через полчаса после тренировки просто попить воды». Вот по поводу воды, среди «наших» тренеров почему-то крайне популярными были так называемые тренировки «на сухую». Прочно бытовало мнение о том, что воду во время тренировки пить нельзя. Это приводило к тому, что практически все гимнастки, на протяжении всей многочасовой муштры, мучившиеся от жажды, во время походов в туалет тайно пили прямо из грязных, ржавых кранов. В сборной, где контроль был еще строже, вода употреблялась даже из бачков унитазов, прямо из рек на сборах и фонтанов во время выездов и экскурсий
