скоро будет спрашивать: где ещё взять, – усмехнулся про себя Матвей и начал распрягать Гнедка. – Ехать дальше уже не получится: вечер близко, пацанов опять же надо обиходить. Э-эх, что за херня приключилась с миром?! Вся жизнь у людей порушена в один миг. И не знаешь, что тебя ждёт. Э-эхх!»
Лена между тем подошла к ребятам и внимательно осмотрела их вначале глазами. Затем каждого взяла за руку и посчитала пульс, потребовала по очереди показать языки. Ребята слушались, но выполняли всё вяло, с усилием.
– Что последнее ели? – строго спросила Лена.
– Мы давно не ели, – едва шевеля языком ответил один. – Хотели в Медведково зайти попросить пожрать, хоть что-нибудь. А они стрелять сразу стали. Крикнули, чтобы мы валили оттуда. Они никого к себе не пускают. Мы в лесу ночевали. Голодные. А там ягоды были, мы и съели-то по две-три, не больше, а нас выполоскало будь здоров, и сейчас всё болит внутри, а Петька и сознание терял. Недавно только в себя пришёл.
– Дядя Матвей, – крикнула Лена. – Нет у них вируса, ручаюсь. Голодные сильно и отравились волчеягодником, скорее всего. Воды надо, чтобы выполоскало их получше и молока потом, анальгетик и но-шпу, если есть.
– Найдём, – кивнула Настя. – Ладно, ты с ними повозись пока, а я помывку им приготовлю. Речку только что проехали, таз большой есть, воду на костре нагрею. Потом уж где-нибудь баньку сообразим, а пока так, по-походному.
Лена занялась пацанами, и оттуда доносились не очень-то приятные звуки. Матвей устраивал лагерь, кормил скотину. А Настя таскала цинковыми ведрами воду с речки и грела её до горяча на костре. Благо, вёдер было несколько, они, связанные, пирамидкой болтались под днищем телеги. Вот и пригодились в деле. А если бы далеко засунули, сейчас пришлось бы весь груз тормошить. Настя похвалила себя за предусмотрительность и достала мыло и вехотку.
Прошло уже больше часа, и одного пацана Лена отпустила к Насте. Та, не обращая внимания на вялое сопротивление парня, раздела его донага, усадила на перевёрнутое ведро, накрытое тряпкой, и начала мыть, нисколько не смущаясь.
Парнишка вначале сопротивлялся, но процесс ему, видимо, понравился, и через несколько минут он уже блаженно щурился и ловил ртом чистые капли воды.
– Подожди, – остановила его Настя. – Сейчас я вас напою молочком с мёдом. Всё заживёт, как и не было.
– Спасибо, – сипло ответил пацан. – У меня после этих ягод горло сильно болит.
– А много съел?
– Штуки три всего. Навсегда их запомню теперь.
– Откуда ж вы, что волчеягодника не знаете?
– Городские мы, в детдоме жили. Петьке шестнадцать, а мне семнадцать уже. На следующий год должны были выпустить меня.
– А как зовут тебя, выпускник? – спросила Настя, растирая пацана полотенцем.
– Максим, – ответил парень уже более смело. – Спасибо, тётенька.
– Ах, ты паршивец, – смеясь воскликнула Настя. – Приласкал, так приласкал: тётенька!
