в высоких, мускулистых витязей. В сказках это называлось богатырь, но едва только стала вскипать удалью их кровь, Орислав снова прервал «танец».
Дождавшись, когда ошалевшие от волшебного превращения бойцы вернутся в изначальные формы, «дед» попросил их стать обратно в строй. Теперь, встречая их, уже никто не прятал взгляд, напротив, их щипали, толкали в бока, мол, ну ты прям великан, качок, былинный витязь, кр-рас-с-сава.
– Что же мы видим? – снова вернулся к преподавательскому тону гость и теперь уже его слушали с полным доверием и должным уважением. – Что наша кровь, что иудейская проявляется в зависимости от складывающейся ситуации, ведь так? Раскачивают вокруг нас ритмы их бытия и мы, силой подмешанной крови, превращаемся в нашей жизни в торгашей или угодных им людей. А коли гремит наша стать, и прет из нас, будто тесто на печи исконное, наше, свое? А ведь даже славянская кровь разная. Пригласи я в круг вашего начальника, – Орислав указал на Медведева, и бойцы стали подсказывать «это зам, заместитель командира», – и что с того? – спросил гость. – А в плане боевых действий?
Подсказки со стороны прекратились, ведь на самом деле все операции боевого порядка и охраны были только на заместителе командира, тут с этим «чудотворцем» не поспоришь. Но сам Сергей Георгиевич, запечатлев на лице вопрос, приосанился и, как это ни странно, навострил уши.
– Так вот, – улыбнулся «дед», расстегивая теплое пальто и являя присутствующим часть красивой, вышитой красными узорами рубахи, подвязанной кушаком, – раскрути я в танце вашего боевого командира, и перед вами предстал бы образ медведя! Да, поверьте на слово, так бы и было. …Что, что опять не так? Не верите? Раскрутить? Нет, лучше не надо. Он еще никогда не перекидывался, потому просто подспудно боится той Силы, что в нем спит. Но его кровь густа и если его «растанцевать», впрочем, об этом вам знать незачем. Разболтался я, – вздохнул Орислав, – а это негоже.
Очень вас прошу, витязи, не относитесь к этому, как к фокусам. Все это было обращено только к вопросам о том, а «свои» ли мы все те, кто собрался тут.
Или вот еще: подумайте на досуге и о другом: за что вы на самом деле боретесь? Мстите за загубленные жизни родичей, или просто за то, что кто-то отобрал ваши дома и дачи с квартирами, разрушил сладкое, спокойное житье в лени и довольстве, когда можно было, не задумываясь ни о чем пить пиво ящиками с утра до ночи, или водку? Пить по пути на работу, на работе, и после работы, добираясь домой? …А может вы еще за что-то бьетесь здесь на смерть?
Разве не любо вам осознавать себя витязями, коих вы тут пред собой узрели? А хозяевами земель своих, на которых вас и ваших Предков долгое время заставляли жить, как иждивенцев?
Вот, ребята, а вы говорите «по-свойски», – снова повторил «дед» фразу, вокруг которой и выстроился весь пляс. – Сейчас же, – простецки вздохнул Орислав, – мужики, мне надо поговорить, опять же «по-свойски», с вашим начальством. Вам есть над чем подумать, о чем поговорить, на сегодня
