было арестовано 19 миллионов 840 тысяч «врагов народа», из них 8 миллионов сразу расстреляно, остальные погибли на этапах и сгнили в лагерях. Этот большевистский конвейер смерти пресекла война, которую развязал Гитлер. Но и во время войны чекисты продолжали выслуживаться и находили «врагов народа» как в тылу, так и на фронте. И не забывайте, арестовывали и гробили лучших людей.
– Так получается, – подал голос Араска, – что партия все годы вела войну со своим народом ещё до вторжения гитлеровских войск?
– Большевики обеспечивали борьбу ленинской партии с любой другой идеологией единственным методом – методом физического уничтожения своего народа. А подкладку для приговоров состряпал вот этот Андрей Януарьевич, чьи труды десятилетиями изучали в вузах будущие юристы: следователи, судьи, адвокаты, прокуроры… И потом успешно претворяли теорию на практике в течение десятилетий. Вот вам и генпрокурор!
– Так всё было? – с ухмылкой спросил Мефистофель, тыча в Вышинского потухшей трубкой.
– А как иначе? Я творил в свою в эпоху, старался в меру сил своих. По – другому нельзя. Мои законы одобрены Сталиным и шли на пользу. Нам партия и вождь всегда напоминали об обострении классовой борьбы. А почему моими законами так долго пользовались коммунисты – вы об этом Сталина и спрашивайте.
– Умница! – воскликнул главный дьявол, почёсывая копытом левое ухо. – Творец-мудрец! Какие таланты по истреблению людей вскрыла в народе эта революция и учение Ленина! Какие головы творили в сталинскую эпоху! Ну право, гении!..Аппарат репрессивный у них работал как машина, как вечный двигатель! Да – а-а, сейчас таких спецов там нету…
– Теперь, дорогой Тофель, там другая крайность. А миллионы душ прут и прут сюда, – напомнил Люцифер.
– Но ведь даже у нас, в аду и то есть и адвокаты, и судьи, и прокуроры…
– Так, то – у нас! Сравнил тоже ад с Россией. У нас завсегда порядка больше…
– Так сколько же сподручных было в ведомствах прокуратуры и ЧК ихней? – поинтересовался Мефистофель.
– Тысячи. Аввакумов был, Кобулов, Берия, Ягода тот, Менжинский… Работали мужички! Да была ещё бабёнка одна – Шурочка Какашидзе, равной коей по жестокости даже в нашем аду не сыскать! Больно уж она любила над мужиками поиздеваться, в евнухов их превращать. Её боялись не только заключённые, даже сами следователи. Про Ежова я уже говорил, про начальников ГУЛАгов – тоже. А сколько тысяч следователей-палачей! О! Нет, не посчитать! Выслушать каждого даже в вечности нашей невозможно. Сил не хватит. Ну, если ничем другим больше не заниматься…
– Не можем же мы все дела бросить и слушать только претендентов России на милостыню нашу, – заключил Мефистофель. – Вон того наглого очкарика лобастого давайте, больно уж напорист…
– Да это ж Лаврентий Павлович! – узнал вошедшего Араска. – Кто ж Берию не знает? И на Земле
