работала, вдруг ударившись в религию, все требовала Митьку за оградой кладбищенской похоронить. Была Клавка выпить не дура. И повадилась, когда Митька-то помер, шастать по деревне, и орать: «Нельзя Митьку-то в ограде церковной хоронить. Грех». Встретил ее Бляшкин накануне похорон. Злой шел. Потому как пистолет табельный, давеча напившись, где-то оставил – потом, правда, нашел, – навстречу Клавка. Как затороторила свое.
Бляшкин был не в духе и так на Клавку глянул. Тяжелым таким взглядом, что та враз замолчала и тему Митькиных похорон больше не поднимала.
В общем, фитилевский дом был не самым лучшим обиталищем для приезжей из города женщины. «Модной» – отметил про себя Бляшкин. Но другого предложить было участковому нечего. Незнакомка – имени ее Бляшкин все стеснялся спросить, искоса только все пытался разглядеть татуировку на плече, – сидела и молча ждала своей участи на предстоящую ночь.
Одним словом, помялся немного Бляшкин, поерзал на стуле и произнес, снова хлопнув себя по коленям обеими ладонями.
– А поселим вас в доме одном. Я провожу. Он того, правда, не…
– Да ничего страшного, я не прихотливая – перебила его незнакомка.
Ага – вот и хорошо – проговорил довольным голосом бывший участковый, вставая, – пойдемте, я вас провожу.
Когда они вышли на крыльцо, село было окутано сумерками, пахло дымом – где-то, неподалеку – горел костер, слышались голоса, вдали прогрохотал товарняк, а на небе высыпали вдоль Млечного пути звезды.
Глава 2
Шли минут пятнадцать. Хвала звездам – туч не было. А то ж в августе темень такая стоит, что сами знаете, кто ногу сломит, коли звезд не будет видно. Но вместо тьмы, вдобавок к звездам, еще луна выплыла огромным желтым диском. Отчего-то, глядя на нее, Бляшкин поежился. По дороге он вспомнил, что в бывшем Митькином доме электричество не работало еще при его жизни. Вот незадача.
«Может, все-таки, к себе ее пригласить?» – в которой раз подумал бывший участковый. И в который раз образ его жены, распрямляющейся на грядке, заставил отказаться от столь елозящего в мозгу – и не только в нем – намерения.
По пути пришлось перейти небольшую речку, в низине, с едва уловимым шумом, протекающую и словно схороненную вековыми ветлами, по узкому и ржавому мосту. Бляшкин галантно, хоть и несколько неуклюже – первый раз в жизни? – подал руку гостье. И все пытался взять ее, то за локоть, то под локоть, но, того, не решился. И все корил себя за неуверенность и неуклюжесть.
Шли молча. Бывший участковый откровенно мерз в своей милицейской рубашке с короткими рукавами и из-за этого дрожал – одновременно от волнения и холода, и все боялся, что гостья это заметит. Может и заметила, но промолчала. Дошли. И тут новая напасть: все вокруг Митькиного дома поросло непролазным бурьяном, уж который год некошеным.
Но здесь уже Бляшкин не растерялся.
– Давайте, за мной – и даже руку протянул
