совсем обыкновенно. Одна лаборантка начала мне глазки строить, а я внимания не обращал. Она была не совсем в моём вкусе. Но она стала ко мне липнуть. И в конце концов я не выдержал и согрешил пару раз.
– И что, за это сажают?
– Не сразу. Дело в том, что я занимаюсь наукой, вернее, занимался. Времени нет на всякие шуры-муры. А она начала намекать, что нам пора пожениться. Я ей говорю: куда так спешить? Она продолжает настаивать. И тут я заподозрил, что её больше интересует моя жилплощадь. Когда я заявил, что жениться пока не собираюсь, она побежала жаловаться в партячейку. Дескать, я её соблазнил и бросил. Меня вызвали на собрание и начали стыдить. Мол, пролетарский храм науки нельзя превращать в бордель, и если я уж соблазнил бедную девушку, то обязан на ней жениться.
– Помилуйте, – разозлился я, – мы согрешили по обоюдному согласию, и я вовсе не обещал на ней жениться. А если вы так принципиально ставите вопрос, то ведь и большевики не являются образцом в плане морали.
– Кого вы имеете в виду? – насторожились члены ячейки и подозрительно оглядели друг друга.
Они, видно, подумали, что я знаю об амурных связях кого-нибудь из них. Да лучше бы что-то про них знал! Но у меня был аргумент покрепче, и я сказал:
– Например, Владимира Ленина.
– Что?!
– А судите сами. Если учесть, что он умер от сифилиса, то, очевидно, не от Надежды Константиновны он его подцепил.
– Как ты смеешь клеветать на вождя мирового пролетариата? Он умер из-за Фанни Каплан.
– Вы думаете, что он вступал в связь с ней?
– Ты что, издеваешься? Какая связь? Пулями отравленными она стреляла.
– Извините, но в медицинских кругах другие сведения.
– Да тебя, интеллигент ржавый, к стенке ставить немедленно надо! – Секретарь партячейки по привычке потянулся к воображаемой кобуре, видно, забыв, что время давно уже мирное и он не военный.
На другой день меня арестовали. Суда никакого не было. Очевидно, не хотели публично обсуждать причину смерти Ленина. Просто посадили в этот вагон – и вот я ваш попутчик.
Поезд прибыл наконец на какую-то северную станцию. Заключённых отконвоировали в лагерь, провели перекличку, присвоили номер отряду.
Старшим в отряде назначили этого бугая-верзилу. Профессора это покоробило.
– Подумать только! Что это за власть такая, если матёрые убийцы ей ближе, чем честные образованные люди? – шепнул он стоящему рядом Петру.
– Профессор, лучше молчите. Язык ваш точно вас погубит, – тихо ответил ему Петро.
– А что? Мы ведь не на партячейке.
– До чего вы наивны. Кто-нибудь шепнёт о ваших разговорах начальству, и припишут вам «антисоветскую пропаганду с целью поднять восстание в лагере». И шлёпнут. Оружие у них всегда под рукой, не то что у вас в институте.
– Как это шепнёт? Это же аморально.
– Вы, профессор, как с Луны свалились. Тут у них шептунов полно, специально сексотов
