Не знаю, как я тогда не сошла с ума. Оказаться в другом мире… Если бы не реальность происходящего вокруг, я бы решила, что это какой-то розыгрыш, но нет. Все было ужасающе настоящим – и боль в израненном теле, и стоны заполняющих подземелье людей, и бесконечные допросы, на которых меня вынуждали признать свою вину. Вот только я не собиралась этого делать. Не хватало еще признаваться в том, чего не совершала! Дознаватели сменялись один за другим, вопросы на языке, так напоминающем английский, мучили своим однообразием, но я держалась. «Ничего не знаю», – твердила на любой из них и упорно стояла на своем: «Не была, не привлекалась, не участвовала». Вспомнилось лицо последнего дознавателя – невысокого, худого, похожего на инквизитора из старых фильмов. Он никогда не повышал голоса, говорил тихо и медленно, но обладал страшным даром невидимых пыток. После «общения» с ним я еще долго не могла выдавить ни звука, потому что горло болело так, будто меня раскаленным оловом пытали. И где-то после пятой встречи с этим садистом я поняла, что если не сумею выкрутиться, то так и умру в переполненной отчаянием тюрьме.
Я устало вздохнула. Что ж меня все время на воспоминания тянет? Похоже, магия Лючии иссякла слишком быстро и заплатка окончательно растаяла. Или это новое место виновато? Еще и ночь такая страшная – темная, тревожная, на небе ни луны, ни звезд.
Взгляд прошелся по комнате. Тусклый отблеск свечи плясал на полу зыбкими голубоватыми змейками. Фаянсовый кувшин зловеще блестел своими белыми боками. Старый шкаф устрашающе поскрипывал деревянными филенками, и только позолоченный нимб распятия сиял успокаивающим мягким светом. Странно, что в «Томалли» так много церковной атрибутики. Во дворце Абьери я не видела ни одного креста, а здесь, на вилле, возникало ощущение, что я нахожусь в каком-то старинном католическом монастыре – картины с изображениями библейских сюжетов, запах ладана, развешанные в каждой комнате четки и кресты. Может, до Абьери этот дом принадлежал какому-то ордену?
Я потушила свечу и долго лежала в темноте, слушая шорох листвы за окном и вспоминая прошлое. А потом сама не заметила, как уснула. И снова погрузилась в тот день, который разделил мою жизнь на до и после.
– Прости, Леся. Ты не понимаешь, я должен это сделать.
Горячечный шепот Сергея бил в самое сердце. Связанные за спиной руки саднило от боли, веревка, впившаяся в грудь, не позволяла вздохнуть, внутри все горело от обиды и яростного желания вырваться из западни, а на глазах вскипали злые слезы. Как я не увидела, что Горчаков – ненормальный? Почему не заметила, когда он слетел с катушек? Конечно, мне было не до того! Работа в фотостудии, бесконечные заказы, ремонт в новой квартире, подготовка к свадьбе – я крутилась как белка в колесе, радуясь, торопясь успеть завершить все дела до начала августа, чтобы с чистой совестью отправиться в свадебное путешествие. Целых три недели в самом сердце Алтая! Мы с Сергеем планировали эту поездку почти несколько месяцев, мечтали
