она провела нас в так называемую Комнату Индиго, которая была на самом деле покрашена в зеленый.
– Сюрприз, я знаю, – сказала она. – Может, стены когда-то и были синими, но я сомневаюсь. Комнату назвали в честь дочки Уильяма Гарсона, а не цвета.
Джейни Джун указала на камин, который по размерам и размаху соответствовал камину в большой комнате. Над ним, тоже нарисованный на гладком кирпичном прямоугольнике, висел портрет молодой женщины в кружевном пурпурном платье. На ее коленях сидел белый кролик, которого она обхватила руками в перчатках.
– Индиго Гарсон, – сказала Джейни Джун.
Картина явно была написана тем же художником, что писал портрет Уильяма Гарсона. У обоих были одинаковые стили – изящные мазки, кропотливое внимание к деталям. Но если мистер Гарсон казался надменным и жестоким, то портрет его дочери был воплощением красоты молодости. Сплошные нежные изгибы и светящаяся кожа. Сияющая до такой степени, что едва заметный ореол окружал ее корону из золотых кудрей. Я бы не удивился, если бы узнал, что художник, кем бы он ни был, влюбился в Индиго, когда писал ее.
– У Гарсонов была большая семья, – продолжила Джейни Джун. – Жена Уильяма родила четверых сыновей, у которых тоже потом были большие семьи. Индиго была единственной их дочерью. Ей было шестнадцать, когда она умерла.
Я сделал шаг ближе к картине, мой взгляд остановился на кролике в руках Индиго Гарсон. Краска там была слегка облуплена – пустое пятно прямо над левым глазом кролика, что делало его похожим на пустую глазницу.
– Как она умерла? – спросил я.
– Я точно не знаю, – ответила Джейни Джун таким тоном, из-за которого я подумал, что она врет.
Совершенно не заинтересованная в еще одной картине, которую нельзя убрать, Джесс пересекла комнату, очарованная другим изображением – фотографией в рамке, которая торчала из-под скомканной ткани. Она подняла ее, рассматривая фотографию семьи, стоящей перед Бейнберри Холл. Как и нас, их было трое. Отец, мать, дочь.
Девочка выглядела лет на шесть и была точной копией своей матери. Помогало и то, что у обеих была одинаковая прическа – длинные волосы с повязками на голове – и одинаковые белые платья. Они стояли бок о бок, взявшись за руки, и смотрели в камеру с ясными, открытыми лицами.
Отец держался от них на расстоянии, как будто ему было приказано не подходить слишком близко. На нем был помятый костюм, на несколько размеров больше, чем нужно, а на лице застыло хмурое выражение.
Если отбросить неприятное выражение лица, он был бесспорно красивым. Красавец-кинозвезда, из-за чего я подумал, что эти люди были посетителями Бейнберри Холл еще с голливудских лет. Потом я заметил, как современно они выглядят в одежде, которую можно было бы увидеть на улицах любого американского города. Единственное, что в них было старомодным, так это очки на женщине – из-за круглой оправы она немного походила на Бена Франклина.
– Кто это? – спросила Джесс.
Джейни Джун, прищурившись, посмотрела на фотографию, снова пытаясь
