пусть и на время, что именно это кодовое слово будет обозначением того самого «чего-то другого», о чем я все время так неустанно думаю, что давеча имел неосторожность упустить из виду, со свистом выветрить из головы. Но в поисках чего мозгами продолжаю скитаться, рыскать, стремясь схватиться за зацепки. Ведь как бывает: вертится на языке… А вкуса не разобрать. Казалось бы – вот оно. Бери и пользуйся!
Тем не менее, я его потерял. Я потерял «докторскую». И совершенно не могу теперь воспроизвести картину, или вспомнить хоть самую малость. Не могу ровным счетом и ощутить то, что испытывал в моменты раздумий. «Как быть?» – звучит вопрос внутри – «Неужели отныне мучиться догадками? Создавать искусственные образы «докторской» чтобы вернуть те чувства?»
Тем временем очередь сокращалась и уже дошла до меня. Я почему-то без всякой заминки произношу: «Кусочек докторской, пожалуйста». Беру свое бремя и удаляюсь.
Слушаю радиоприемник в своей комнате. Думаю о «докторской». Нет-нет, той, что я купил в универсаме уже нет. Я съел ее в один присест, если не сказать “смолотил в одно мгновенье”. И дело ведь не в голоде вовсе. Скорее в жажде. Мной овладевала жажда вспомнить и возобновить то, о чем я думал – и что имел неосторожность потерять. Сожрав немыслимо быстро всю колбасу, я несколько расстроился. А все потому, что не вспомнил, и не возобновил я ни грамма «докторской». Ни даже малейшего дежавю. Ни вкуса, кстати сказать, не почувствовал. Ни даже послевкусия той докторской, которую уминал за обе щеки, словно одержимый.
Сижу в кресле.
Сейчас думаю: возможно все дело в названии. Вероятно все потому, что неудачно я обозвал свое «что-то другое».
Теперь уже прошло некоторое время. Не скажу наверняка о его благотворной пользе, но в то же время прошло оно не бесплодно. Хоть и решительно бездарно по мнению многих окружающих. Быть может, потом, когда-нибудь, я сумею ощутить намного больше полезных микробов и невероятную благодарность за «нечто» преодоленное мною и проделанное ими (микробами). Теперь же, пока еще, все обстоит несколько иначе…
Я совсем не думаю о «докторской». Проблема в том, что теперь она думает обо мне. А я только сижу в кресле и рисую. Рисую, или, так сказать, пишу. Среди отложенных в сторону имеется множество полотен, проданных мною заочно. Точнее – купленных у меня на заказ. Вот они и лежат, дожидаются своих хозяев.
Да-да… я рисую картинки… Эдакие этюды жизни, проживаемых моментов, мыслей, размышлений, выводов… Пишу так сказать… Пишу картины. Пишу буквы разные. В несвязанном порядке, правда, и совершенно бессмысленно. Соседи и друзья говорят, что это на нервной почве. Крутились долго вокруг меня, как будто хотели помочь. А тем временем между собой спорили:
– Месяц-другой, мол, и пройдет все, вернется наш приятель к жизни, восстановится, воспрянет, воспарит.
– Не бывать тому через месяц! Здесь полгода надобно, не меньше.
Кому
