старые катера на Балтику для подготовки экипажей 3-й и создаваемой 4-й флотилий. То, что эти корабли вообще еще могли участвовать в операциях, я считаю выдающимся достижением технического персонала под командованием главного инженера флотилии обер-лейтенанта Депнера.
Первые семь недель операций многому научили и капитанов, и экипажи катеров. Специалисты корабля сопровождения – подвижной базы нашей флотилии – прекрасно справлялись со своими задачами по поддержанию боеспособности торпедных катеров днем и ночью. Но всем хотелось не только получать опыт, но и добиваться успехов и топить вражеские корабли.
К этому моменту всем стало ясно, что «Морской лев» уже не выпрыгнет на британский берег. Намерение успешной десантной операцией вынудить Англию к миру было, по всей видимости, иллюзорным. Судя по всему, Гитлер никогда всерьез не планировал такую операцию – слишком катастрофическими оказались бы последствия весьма вероятного провала. Здесь, у ворот Британии, англичане бросили бы в бой все корабли, от линкора до катера, и всю свою авиацию. А у нас, немцев, флота, по сути, не было – еще в начале войны наши военно-морские силы составляли едва ли пятую часть от британских!
Таким образом, нам предстояло готовиться к долгим и упорным боям у побережья противника. В это время у 1-й и 2-й флотилий было по 2–4 боеспособных катера, которые могли одновременно выйти в море. 2-я флотилия понесла тяжелые потери как техники, так и личного состава – в первую очередь от мин. А 3-я флотилия еще только создавалась и располагала лишь двумя новыми катерами.
Такими силами можно было разве что несколько побеспокоить британское судоходство, невзирая на всю волю к победе экипажей катеров. Горсткой кораблей мы могли осуществлять, по сути, лишь точечную разведку. Получив от авиации сообщение о том, что, к примеру, в 17.00 70 кораблей противника двигались таким-то курсом в таком-то квадрате и с такой-то скоростью, а также соответствующий приказ командующего миноносными силами, мы были способны просматривать только небольшой район, ограниченный радиусом видимости в бинокли. Темной ночью этот радиус не превышал 3–4 км, в лунные ночи он увеличивался до 7–8 км на лунной стороне.
Еще одним отягчающим обстоятельством был тот факт, что наш выход в море из Роттердама становился известен противнику благодаря имевшимся в Голландии помощникам. Английские сторожевики, курсировавшие вдоль восточного конвойного пути, освещенного плавучими маяками, при восточных ветрах прекрасно слышали шум наших моторов и своевременно сообщали о нашем присутствии кораблям конвоя, которые немедленно отклонялись к западу. В это время эсминцы охранения атаковали катера и сгоняли их с позиций.
В такой ситуации было необходимо ускоренным темпом выстраивать флотилии торпедных катеров, которые были бы способны нанести существенный ущерб вражескому судоходству. Пока этого не произошло, наши слабые силы могли лишь пытаться «удерживать позиции», создавая постоянную угрозу противнику.
