что надо найти человека, который смог бы разработать действенную аграрную реформу.
– Вы нашли такого человека?
– Как мне кажется – да.
– И кто он?
– Коллежский советник и камергер Столыпин Пётр Аркадьевич. Тридцать восемь лет, прекрасно образован, служит мировым судьей в Ковно, является председателем Сельскохозяйственного общества, которое, по сути, взяло под контроль и опеку всю местную хозяйственную жизнь. Главными задачами общества провозглашены просвещение крестьян и увеличение производительности их хозяйств. Основное внимание уделяет внедрению передовых методов хозяйствования и новых сортов зерновых культур. Я думаю, он и Струве смогут разработать проект, который можно будет опробовать в какой-нибудь губернии, прежде чем распространять реформу по всей России.
– У вас есть на него досье?
– Да, Николай Александрович. Но оно осталось в Гатчине. Я просто не ожидал, что вы поднимите этот вопрос сейчас. Думал, после коронации.
– Да я и сам не знаю толком, зачем к вам зашел. Муторно мне, неспокойно на душе. И Елена Филипповна вся напряжена. Почти полгода в замке, как в осаде, просидели. Меня уже, как отца, начали называть «гатчинским затворником», – Николай грустно усмехнулся. – И здесь эта поездка. Множество людей и страх… Жуткий страх за Лену и детей. Вдруг кто-то, как и мы, решится коронацию расстрелять или взорвать.
– Ваше императорское величество, заверяю вас, что всё возможное для вашей охраны во время коронации в Москве сделано. Задействованы все силы вашего конвоя, дворцовой полиции, моего центра, отдельного корпуса жандармов и полиции. Отчет о проведенных и планируемых мероприятиях вам был представлен перед отъездом.
– Да знаю я всё, Тимофей Васильевич. Всё равно неспокойно на душе. А тут еще ваши панцири для меня, Елены и детей. Эти бронированные кареты.
– Николай Александрович, вы же сами видели эффективность защиты панцирей капитана Чемерзина и его брони, которой укрепили стенки и полы карет. Всё это значительно повышает шанс выживания.
– Вот именно, Тимофей Васильевич, выживания! Я, император Всея Руси, выживаю!
«О-о-о, как торкнуло его императорское величество. Или у него тоже чуйка заговорила?! Тогда надо будет еще раз всё проверить», – подумал я про себя, пока Николай продолжал вещать.
– И эти ваши требования по охране в соборе, на пиру, при встрече с народом на Ходынском поле! Вы что-то скрываете от меня с Евгением Никифоровичем?!
– Ваше императорское величество, – я вскочил с дивана и вытянулся в струнку, – это только усиленные меры охраны вас и вашей семьи в свете событий, произошедших полгода назад. Береженого Бог бережет. Какой-то информации о готовящемся на вас покушении – нет.
Император поднялся и сжал ладонью мое левое плечо.
– Не обижайся, Тимофей Васильевич. Сам не знаю, что на меня нашло.
