испуганно вскрикнула, и слезы вновь ручьем побежали у нее по лицу. Но сын был безжалостен:
– Не слезу, пока не позволите! Лучше я здесь останусь жить! – Он вновь взгромоздился на ветку и прокричал сердито: – Завиваться больше не буду и цветы вышивать! – Подумал мгновение и добавил: – И латынь учить.
– Павлик, одумайся. – Ксения подошла вплотную к растянутым одеялам и задрала голову вверх. Снизу ей были видны лишь ноги племянника, которые переступали по ветке. Она также заметила, что ветка сильно прогнулась. Павлик был достаточно упитанным мальчиком и не очень ловким. Ксения быстро огляделась по сторонам. Не будь вокруг столько народа, она давно бы сама вскарабкалась на дерево и стащила негодника вниз.
– Хорошо, – к ней подошла Наташа. Она справилась со слезами, и голос ее звучал по обыкновению строго. – Спускайся вниз! Я обещаю, что мы сегодня же обсудим все твои пожелания.
– Нет, – маленький упрямец продолжал гнуть свою линию, – не слезу, пока не дадите слово, что Ксюшу больше не будете обижать и меня, как барышню, наряжать.
Наташа вновь оглянулась на сестру, словно просила у нее помощи. Но та молчала. И графиня поняла, что здесь ей надо тоже решать самой. И как можно скорее, потому что руки у Павлика затекли и он держался за доску попеременно то одной, то другой рукой.
– Я согласна, – вздохнула она, а следом за ней и дворня, наблюдавшая за тем, кто ж кого переупрямит: мать сына или наоборот. Получилось наоборот. И люди облегченно перекрестились. Барчука в доме любили. Несмотря на избалованность и капризность нрава, он не пошел характером ни в мать, ни, тем более, в папеньку. И при всем своем упрямстве все же был мальчиком добрым и незлопамятным.
Но Павлик решил закрепить победу:
– Дайте сначала слово, что не накажете меня!
– Честное слово, не накажу, – произнесла покорно Наташа и вскрикнула в ужасе. Павлик переступил ногами, и они вдруг соскользнули с ветки теперь уже против воли мальчика. Он взвизгнул, пальцы его разжались. И он полетел вниз. Толпа ахнула. Наташа дико закричала и упала в обморок. Но Всевышний хранил маленького графа. Через мгновение Павлик зацепился за сук рубашкой и повис между ветвей. Он лихорадочно шарил вокруг руками, пытаясь дотянуться до соседних сучьев, но пальцы его едва доставали до ствола и ловили лишь листья да тонкие ветки.
– Не шевелись! – Ксения пробовала говорить спокойно, но голос ее выдавал, он дрожал и прерывался от ужаса. Рубашка мальчика могла вот-вот лопнуть, обломок сучка тоже угрожающе прогибался и скрипел. И Ксения собрала себя в кулак и твердо произнесла: – Веди себя спокойно. Не дергайся! Сейчас принесут лестницу и снимут тебя с дерева.
Лестницу принесли мигом, приставили ее к стволу, но не хватило футов пяти, чтобы дотянуться до мальчика. Ксения растерялась. Она оглянулась на сестру. С нею занимались Марфуша и горничная графини Глафира. Наташа сидела на траве с расстегнутым на груди платьем, а девушки терли ей виски и поднесли к носу флакон с нюхательной солью.
Ксения
