как установились они для меня между философской притчей Каверина и шутливым признанием Чурсиной. Особенно если мы припомним ее работу в фильме по роману писателя «Открытая книга», где актрисе довелось воплотить образ главной героини, Татьяны Петровны Власенковой.
И тогда окажется, что мелькнул перед глазами некий маячок культуры.
Подлинной.
Высокой.
И именно поэтому не ищите в этой книге, читатель, откровений о личной жизни Людмилы Алексеевны Чурсиной, как не ищите и рассказов о ее браках, романах и т. д. Для меня моя героиня – значительная, серьезная, глубокая актриса театра и кино, подлинная личность, а потому самым главным становится в этой попытке нарисовать ее портрет профессиональная деятельность актрисы, ее работа в театре и на экране, ее путь к самой себе. Такой, какой предстает она сегодня: жадно впитывающей историю религии и историю культуры, открытая новому, но всегда точно умеющая отличить сиюминутное, преходящее от истинного, дающего возможность раскрыть и воплотить смысл и значение высокого профессионального искусства.
В статье о Людмиле Чурсиной, опубликованной довольно много лет назад в сборнике «Звезды Театра Российской армии», Светлана Хохрякова, коротко рассказывая биографию актрисы, пишет, что в последних классах Чурсина всерьез увлеклась геометрией и физикой и, окончив школу с золотой медалью, отправилась в Москву поступать в технический институт, но… «Ее подруга мечтала стать актрисой. Как водится, за компанию пошла туда и Чурсина. Читала на экзаменах „Белого пуделя“ Куприна и басню „Лягушка и вол“, в которой все перепутала от волнения. Получалось так, что не лягушка запрыгнула на вола, а он на нее. Прочитала и поступила. А подругу не приняли. Классическая история. Случай… Теперь она сама говорит о том, что пошла в Щукинское театральное училище из любопытства. Любопытство, однако, обернулось судьбой. И, конечно, как все приличные абитуриенты, одновременно поступала еще и в ГИТИС, и во ВГИК. Всюду была замечена. Однако выбрала Щукинское училище… Пару лет еще сомневалась в том, верный ли путь выбрала для себя. Многое не получалось, отсюда и сомнения. Приходили мысли все бросить, заняться чем-то другим. А потом уже не было времени размышлять об этом (выделено мной. – Н. С.)».
Я не случайно выделила именно эти слова критика. Обернувшееся судьбой любопытство – это ведь не просто эффектная «фигура речи»: рождение еще не ощущаемого самим человеком дара, который упорно зовет к тому, чтобы ни в коем случае не был зарыт в землю талант, дарованный Богом. Наверное, первым, неосознанным до конца шагом становится именно любопытство, и лишь потом наступает момент, когда внутреннее сопротивление, чувство, что силы прикладываются не к тому, что нужно, – все больше и больше слабеет, тяга к профессии становится острее, размышлять об избранном пути просто недостает времени, потому что все оно уходит на достижение цели.
Может быть, еще не до конца сформировавшейся, но все больше день ото
