в солнечном луче, пробившемся сквозь сень листвы, как будто Солнце тоже захотело видеть краем глаза. Так был прекрасен сине-золотой сосуд. Извлекли и нож, он был испачкан засохшей кровью, хотя было видно, что кровь пытались смыть. Один из стражников доложил:
– Этот мешок был при нём, – он указал на второго парня.
– Так. Вы двое отвезёте сосуд обратно хозяину. Отвечаете за сохранность головой! Возьмёте у него папирус в подтверждение. Этого с мешком и кровавым ножом везём в Иерушалàим. А этого… Куда ты шёл, парень? – Начальник ткнул в сторону Иешуа кнутом.
– Я, собственно, уже пришёл. Вон там моя община, за холмом. Ещё две мили и я дома. – Иешуа указал в сторону от дороги.
– Развязать невинного! Отдать вещи! Все по коням! А ты держись, паренёк. Ещё не так бывает. Бог видит всё. Он справедлив. Верь и молись.
– Я принимаю всё в смирении. Воля Господа неоспорима. Молюсь я только во славу Его. Аллилуйя! Амен! – Иешуа сложил в покорности посиневшие от верёвки руки, спокойно и открыто глядя на командира.
Командир остановил взгляд на Иешуа, всмотрелся в его открытое лицо.
– Я вижу, ты с судьбой смирился.
– Да. Нам кажется, что сами мы судьбой управляем. Самоуверенность нам силы придаёт осуществлять задуманное Богом.
Конь вдруг заволновался под командиром и в нетерпении на месте стал вертеться, готовый встать на дыбы, и громко заржал над головой Иешуа, и глянув на него огромным глазом. Командир рванул уздцы и героически скомандовал:
– Вперёд, стража! Нас ждут в столице! – и первым поскакал на юг. За ним поскакали двое. Другие двое поскакали на север. Настала тишина. Иешуа услышал над головой перешёптывание листьев с полуденным ветерком. Попил воды, промыл кувшинчик, наполнил его снова. Задумался:
«Смириться… Смириться с тем, что окружает? Или перед Богом? С тем, что вокруг – это смирение овец, червей. Смирение перед Богом доступно только людям.»
Иешуа быстро встал и двинулся решительно навстречу Солнцу, светившему уже с юга. Прошёл ещё пару тройку миль. Прошло и Солнце свой путь по небосводу, отсчитывая час за часом, и расположилось уже справа от дороги. Всё чаще стали подниматься вихри пыли, окутывая путника колючей сухостью, въедаясь в тело, познабливало. Рубаха стала жёсткой из-за смешения пота с пылью, и стала тело раздражать.
Дорога потянулась кверху. С трудом взойдя на холм, увидел путник вдали, у горизонта белую полоску.
«Миль пять до поселения. Туда бы мне добраться до заката. Там заночую» – решил не опытный беглец. – Пора глотнуть воды.»
Шуа извлёк глиняный кувшинчик и отпил. Идти стало полегче. Уже его не так качало, но усталость подкашивала ноги и помутила взор.
«Нет, не дойду. Пройду не больше полумили. Мне кажется, там дерево стоит. Под ним прилягу. Мне бы вытянуть ноги на минуту.»
Себя уже не помнил, как доплёлся и как под деревом уснул. Проснулся. Солнце глядело на него всё так же прямо и сурово из-под кроны, оно и разбудило,
