помощь, сам я, наверное, не справился бы. А мне сейчас терять работу ой как не хотелось бы.
– Я знаю. Я рад, что ты узнал, что такое любовь. В то же время я боюсь, что ты, помня о нашей связи, все время будешь как замороженный.
– Я об этом и не подумал. Ты же все время слышишь мои мысли. Как это, наверное, для тебя неудобно!
– Нет, не во мне дело. Я в какой-то степени все это пережил, но как ты к этому относишься? У тебя нет ощущения, что за тобой все время подсматривают?
– После того, что ты мне рассказывал? Да ведь мы все, люди, постоянно находимся в поле внимания. За каждым из нас подсматривают и подслушивают. Вся информация, проходящая через нас, поступает к высшему разуму. Почему я должен бояться того, что ты получаешь от меня эту информацию? Ты ведь мне ближе, чем он. И если я не боюсь его постоянного присутствия, то уж твоего и подавно.
– Хорошо, если так. С другой стороны, ты, конечно же, прав. Нельзя до бесконечности скрывать свои мысли, и если ты честен, если тебе нечего бояться, то жить можно, даже зная, что твои мысли доступны кому-то еще. Если же совесть нечиста, это знание может с ума свести. А Света? Она как на это отреагирует?
– Она пока ничего не знает. Я ее постепенно в курс дела вводить буду. Нельзя же на человека вот так все сваливать. Я вот только не знаю, о тебе ей рассказать можно?
– Насколько я понимаю, можно.
– Спасибо. Я бы очень не хотел, чтобы между нами была какая-то недоговоренность.
– Конечно, зная правду, жить легче. Кстати, иди, встречай, она уже бежит к выходу.
– Тогда я помчался. Ты не обидишься?
– На что?
– Что у меня Света?
– Так и должно было быть, беги.
Света неслась по ступеням, как вырвавшийся из заключения невольник.
– Я целый день, как чайник. Такие ошибки допускала, просто смешно. Не могу ни о чем думать.
Света повисла на шее Алеши и закружилась вместе с ним.
– У меня тоже не самый лучший день. Много неожиданностей, но это не уличный разговор. Давай пойдем к твоей маме, а вечером поболтаем. Мне многое надо тебе рассказать.
Взявшись за руки, как школьники, они побежали по улице, заражая прохожих своей жизнерадостностью. Мама была дома.
Ее настроение нельзя было назвать превосходным, но счастье, написанное на лицах детей, немного ее успокоило.
– Думала, забудете обо мне.
– Что вы, Лидия Михайловна, мы не такие. Мы хорошие.
Лидия Михайловна отвела дочь в сторону, пошепталась с ней о чем-то, что, как она считала, Алеше слышать необязательно. Взглянула на Алексея удивленно и уважительно одновременно, и лед в ее душе растаял окончательно.
– Ну и когда вы собираетесь заявление подавать?
– В субботу, мам, ты с нами пойдешь? Это ведь так важно, для меня это такой день!
– Правда, Лидия Михайловна, вы сможете?
– Смогу,
