за что извиняться, особенно после всего с ней случившегося.
В кабинке напротив с другой стороны прохода медик со шприцем, зажатым в руке, пытается свободной рукой усмирить тщедушного пожилого мужчину. Бежевая оксфордская рубашка и веснушчатая шея мужчины покрыты пятнышками крови. Он вопит «не надо!» Когда мужчина проигрывает рукопашную схватку, крики превращаются в сдавленное мяуканье. То ли по интуиции, то ли опять закусил удила этот подлый враг, страх, однако Рамола впервые за сегодняшний день думает, что время упущено, Натали уже никто не поможет и через несколько часов ее не станет.
Доктор Билизерян предупреждает: «Сейчас будет больно. Прошу прощения, но укол наиболее эффективен, когда его делают непосредственно рядом с раной. Постарайтесь как можно больше расслабить руку».
Лори смазывает успевшие покрыться корочкой ранки от зубов йодом, отчего предплечье Натали приобретает медно-коричневый оттенок. Рамола вместо руки в перчатке подставляет Натали локтевой сгиб. Взявшись за него, Натали отворачивается, чтобы не смотреть, как врач вставляет иглу шприца и вводит глобулин в трех точках. Натали сжимает руку Рамолы при каждом уколе, но иначе никак не реагирует и лишь после окончания процедуры делает глубокий, шумный выдох.
Врач накладывает на рану марлевый тампон.
– Первую часть мы закончили. Вы вели себя молодцом, Натали.
Подруга отпускает руку Рамолы, похлопывает себя по животу и еще раз глубоко вздыхает.
Доктор Билизерян смазывает плечо Натали ваткой со спиртом и готовит второй укол.
– Теперь вакцина. Этот укол не очень болезненный. Обещаю. Похоже на прививку от гриппа.
– А-а, их я люблю больше всего, – наполовину смеется, наполовину хнычет Натали, не теряя озорной улыбки.
Она уже не выглядит такой безучастной и потерявшей надежду. Рамола никогда еще так не гордилась подругой и в то же время не жалела ее с такой пронзительной остротой.
– Правда? Хоть каждый день на процедуры, – говорит врач. – Вот и все.
Рамола меняется местами с Лори, поправляет марлевый тампон и обматывает руку бинтом. Ей хочется спросить о степени эффективности этой терапии в период вспышки. Во многих ли случаях удалось успешно предотвратить развитие вирусной инфекции у зараженных пациентов? Однако задавать такой вопрос в присутствии Натали не годится. Пока не годится. Рамола всегда считала, что врачи не должны скрывать информацию от пациентов, в ее случае – от родителей больных детей, каким бы серьезным ни был прогноз и неудобным разговор. Постепенное погружение Рамолы в бездну отчаяния буквально можно измерить лотлинем – возможно, от дурных новостей требуется оберегать вовсе не Натали.
Доктор Билизерян снимает перчатки, достает карманную рацию и просит санитара привезти инвалидную коляску.
– Коляска мне не нужна, – возражает Натали. – Я сама могу ходить.
– Вы уже, полагаю, много находилась. Вам нужны отдых, побольше жидкости
