нормальному 3-d моделированию, я не понимал. Папа говорил, что только ощущая движение песка сможет почувствовать все силы, которые будут воздействовать на будущее строение. Сразу видно, какие места необходимо дополнительно укрепить, какие можно оставить как есть, а где вообще соорудить нечто воздушное и свободное.
Папа перестал поддерживать свой дом, и тот рухнул. Отец покачал головой и рукой окончательно дорушил, что осталось.
– Увы, не годится моя идея, – заметил он. – Когда тепло, все нормально, но даже в легкие морозы произойдет вот так. Я надеялся, что в мои расчеты вкралась ошибка, но нет.
Я подошел к нему и опустился рядом. Осмотрел песок. Отец протянул руку и пощупал ткань.
– М-молекула?
– Да.
– Надежно.
– Полная герметизация. Можно даже в космос выходить.
– Для полетов внутри Солнечной такие скафандры не очень нужны, – вздохнул отец.
Я промолчал. Взглянул на его грустное лицо.
– Ты же все понимаешь, папа.
– У каждого свой путь. Я всю жизнь посвятил домам. У тебя оказалась другая цель. Скажи, что ты сделаешь, если Барьер удастся преодолеть? Ты ведь полетишь туда? Я знаю тебя, не удержишься.
– А ты? Ты бы удержался?
– В твоем возрасте? – Отец неожиданно усмехнулся и поднялся. – Нет, конечно. Знаешь… я бы и сейчас не удержался, но у меня здесь есть другие дела. Альвандер, я не знаю, что делать… – совершенно неожиданно признался он. – Не отпустить вас? Вы с Феолой послушаетесь, но сможем ли мы после этого доверять друг другу? А отпустить… Представляешь наше с матерью состояние? Что нам выбрать?
Я тоже встал.
– Мы готовились, папа. Нас готовили.
– Я разговаривал со Стивом. Он мне все рассказал. Уже давно, Альвандер. Если бы я хотел вас остановить, то давно мог бы прекратить все. Однажды для птенцов настает время покинуть гнездо. Не знаю, что вас ждет впереди… надеюсь, только хорошее. Увы, так не бывает. Но это ваша дорога. Если мы с мамой помешаем вам сейчас, то сможете ли вы потом с сестрой снова отыскать себя? А наши волнения… Такова судьба всех родителей. Вырастешь, сам поймешь.
– Папа. – Я прижался к нему и спрятал лицо у него на груди. Отец осторожно обнял меня. – Прости, что мы такие… непоседливые и непослушные.
– Это ничего, – улыбнулся он. Улыбку его я видеть не мог, но прекрасно ее чувствовал. – Будь вы другими, нам с мамой было бы спокойнее, но смогли бы вы чего-нибудь добиться? Ладно, не буду больше задерживать тебя. Иди. Полагаю, в пять утра ты встал вовсе не потому, что тебе не спалось.
– Кто знает, – усмехнулся я. – Кто знает.
У истребителя я застал Регарда, который сидел недалеко от него и задумчиво, в позе роденовского мыслителя, смотрел на корабль. Он так ушел в изучение, что даже не заметил, как я подошел к нему.
– Хотите попробовать? –
