Ты стоишь в тени. Вчера вечером ты тоже стоял в тени, под сенью священного места. Ты думал, что я тебя не увижу?
– Почему он исцелил этого травоеда?
– Он – ангел Господень. Он так сказал.
– Надеюсь, он хоть улыбался, когда это говорил.
Она ощерилась, безотчетно подражая оскалу смерти.
– Он говорил мне, что ты придешь следом за ним. Он сказал мне, что делать. Он сказал, ты – Антихрист.
Стрелок покачал головой.
– Он этого не говорил.
Она лениво улыбнулась.
– Он сказал, ты захочешь со мной переспать. Это правда?
– А ты встречала мужчину, которому не захотелось бы с тобой переспать?
– Моя плоть стоит дорого. Расплачиваться будешь жизнью, стрелок. Я зачала от него ребенка… это был не его ребенок, а отпрыск великого короля. Если ты овладеешь мной… – Она умолкла, закончив мысль лишь ленивой улыбкой. Повела своими массивными бедрами. Точно плиты чистейшего мрамора, они застыли под материей платья. Получилось действительно впечатляюще.
Стрелок взялся за револьверы.
– В тебе – демон, женщина, а не король. Но ты не бойся. Я его вытащу.
Слова возымели действие. Она вся сжалась в своем кресле-качалке и стала похожа на ощетинившуюся куницу.
– Не прикасайся ко мне! Не подходи! Ты не посмеешь коснуться Невесты Божией.
– Хочешь на спор? – ухмыльнулся стрелок и шагнул к ней. – Не зевай, проверяй, как сказал старый картежник, открыв кубки и жезлы.
Гора плоти вдруг содрогнулась. Ее лицо превратилось в карикатурную маску безумного ужаса. Растопырив пальцы, она сотворила перед стрелком знак Глаза.
– Пустыня, – сказал стрелок. – Что за пустыней?
– Тебе никогда его не поймать! Никогда! Ты сгоришь! Сгоришь! Он так сказал!
– Я поймаю его, – возразил стрелок. – И мы оба знаем, что так и будет. Что за пустыней?
– Нет!
– Отвечай!
– Нет!
Он подался вперед, упал на колени и обхватил ее бедра. Она сжала ноги, точно тиски. Всхлипнула как-то странно и похотливо.
– Стало быть, демон, – сказал стрелок. – Ну, выходи, демон.
– Нет…
Рывком он раздвинул ей ноги и вынул из кобуры револьвер.
– Нет! Нет! Нет! – Она задышала прерывисто, хрипло.
– Отвечай.
Она тряслась в своем кресле, так что под ним дрожал пол. С ее губ слетали обрывки молитв и невнятных проклятий.
Он ткнул стволом револьвера вперед и скорее почувствовал, чем услышал, как воздух испуганным ветром ворвался ей в легкие. Она молотила руками ему по голове; ее ноги бились об пол. И в то же самое время это громадное тело стремилось вобрать в себя смертоносный предмет, вторгшийся в сокровенное лоно; желало принять его в свое чрево. Никто их не видел – только пыльное небо в синюшных кровоподтеках.
Она
