его сияли, и я решил ничего больше на эту тему не говорить. Если уж папа что-то вбил себе в голову и так вдохновлён, его всё равно не остановишь. Что ж, значит, скучное лето в Германии. Так я, по крайней мере, думал. Как уже было сказано – ещё за полчаса до этой минуты.
Хильда возвращается в мою комнату. Она живёт в том же пансионе, где и мы с папой. Но не как клиент, а постоянно, поскольку пансион принадлежит её тётушкам и она живёт с ними. Госпожа Скульдмёллер, госпожа Урдман и госпожа Вердан-Димитровски – три пожилые дамы, немного странные, но, впрочем, действительно милые. Они вместе обслуживают жильцов «Ясеня» – так называется пансион. Что случилось с родителями Хильды, мне неизвестно. Она примерно моя ровесница, но на этом общее между нами и заканчивается. Ведь я совершенный миляга, а она, уверен, самая большая вредина в мире. Ну, почти как Мелисса Эджвуд.
Хильда разговаривает со мной лишь изредка, а если да, то с таким видом, будто с трудом меня понимает. Хотя мой немецкий в полном порядке, а американский акцент вполне в пределах допустимого. Время от времени она забавляется тем, что говорит со мной по-немецки очень быстро, и я порой вынужден её переспрашивать. Кроме того, в первый же день она дала мне понять, что считает совершенно дурацкими постеры со знаменитыми американскими футболистами, которые я тут же развесил над своим письменным столом. А ведь она их даже не знает. Бесит, честно!
Однако сейчас она суёт мне под нос сэндвич, видимо, собственного приготовления.
– Вот, – говорит она, – это тебе!
– О, спасибо! – Я очень удивлён. – Как мило!
– Чтобы ты не умер с голоду…
– Ну, мою пиццу ведь когда-нибудь принесут.
Хильда пожимает плечами:
– Мне кажется, про неё ты можешь забыть. Её не принесут.
– Это почему?
– Ну, из-за этих типов.
– Думаешь, они как-то связаны с пиццей?
Снова пожимает плечами.
– Но каким образом? Они что, принципиально нападают на всех, кто заказывает в «Папиной пицце» пиццу с салями? Я вот думаю – не позвонить ли нам в полицию?
Хильда качает головой:
– Нет. – И ничего больше она на эту тему не говорит.
– Но почему? Эй, аллё, это же преступники!
– Не-е, я… э-э-э… – Она лихорадочно соображает. – Думаю, это была миграционная служба. Да, должно быть, так, я уверена.
– Миграционная служба?!
– Да, они… э-э-э… подслушали твой звонок в службу доставки и, учитывая твой акцент, решили, что звонит какой-то нелегальный мигрант. А затем они отследили, откуда звонок, и заявились прямо сюда. Разносчик пиццы их заметил и от страха удрал. С твоей пиццей.
– Чё? – Ничего больше мне в голову не приходит. Это самая идиотская история из всех, какие мне только доводилось слышать. Хильда наверняка выдумала её от начала до конца. Вопрос только
