наказуемую. И потом, он любит работать, что называется, на публику. А тут, вы сами сказали, никого рядом не было. Не понимаю…
– А что тут понимать! Я же говорю, захотел отомстить. Этого мало?! Если вы не способны понять своих учеников, то можно усомниться в целесообразности вашего классного руководства, – виртуозно вывела химичка.
– Я приму ваше замечание к сведению, но должен заметить, что не вам решать, могу ли я быть классным руководителем.
– Давайте позовем Бредова, – предложила физичка, – и спросим у него, зачем он это сделал. А потом и будем решать.
– Дельная мысль. Альбина, – обратился директор к секретарше, – пригласите Бредова в кабинет.
Секретарша вышла и через минуту вошла, ведя за руку Алика Бредова.
– Бредов, – сказал директор, – подойди к столу и поведай нам, как это тебя угораздило совершить подобное.
Бредов молчал, уставившись в пол.
– Бредов, у тебя совесть есть? – спросил классный руководитель.
– Где?
– Во! Видали юмориста! – оживилась химичка злобно. – Погодите, он ещё пошлёт вас всенародно! Что тогда скажете!
– Кем ты собираешься стать, Бредов? – вдруг спросила физичка.
– Депутатом Госдумы.
– Ладно, Бредов, ступай за дверь и жди нашего решения, – подвёл черту директор и, лично выпроводив Алика за дверь, плотно притворил её.
Математик шумно вздохнул.
– Непонятно, что с ним происходит. Может быть, дома не всё в порядке. Может, болезнь роста. Парень-то он неплохой, с головой, с юмором… Хотя учится неважно. Мог бы и лучше. Непонятно.
– Вы для них устарели, Николай Иванович. Потому и непонятно, – язвительно заметила химичка. – В наше бандитское время с ними нечего церемониться! Вы разводите всякую старомодную психологию, а нужно действовать решительно. И что там Кавказ! У нас свои террористы под боком! Ученический след! Дожили!
– За упоминание о моем возрасте благодарю. А на пенсию мне пока рановато. Я ещё могу их чему-то научить. Меня другое беспокоит. Вы вот назвали наше время бандитским. Не оригинально. Но уж чересчур злобно. Как будто кроме бандитов никого вокруг не осталось. А заодно и учеников к ним с легкостью причислили. Я правильно вас понял?
– А то, что он со мной сотворил, это как, по-вашему, не бандитизм?!
– Это пристрастный взгляд. И что вы называете «старомодной психологией»? Доверие к ученику? Нет, они не бандиты. Во всяком случае, пока не бандиты. И в наших силах помочь им не стать ими. Они дети. Современные дети. Надо уважать в них личность. Они сейчас чутки к этому. Всякий несправедливый выверт со стороны взрослого воспринимают болезненно. Да, пусть они не усвоили пока той или иной математической истины, не поняли значения той или иной химической реакции, бог с ними! Поймут, когда нужно будет. Надо шире смотреть на вещи. Вы ведь тоже, простите за откровенность, когда-то не всё знали о той же химии,
