что происходят от Гомера, сына Иафета, приплыли прямо с острова Тапробана (Цейлон, см. триаду 54) через Малую Азию и в конце концов выбрали местом жительства Лидоу в Северной Британии. Отсюда получаем: «Я побывал в Индии и Азии и теперь стою на развалинах Трои». Ответ – «Гомер».
Судя по строке восьмой: «Мне ведомы имена всех звезд от севера и до юга», речь идет об одном из трех блаженных звездочетов Британии, упомянутых в «Триадах», а если посмотреть на строку «Родился я в стране летних звезд», то есть на Западе, видимо продолжающую эту мысль, выходит, что Гвион говорит не о греческих, египетских, арабских или вавилонских звездочетах. Поскольку первым из трех блаженных звездочетов в «Триадах» назван Идрис, отгадка, возможно, «Идрис»[93].
«На Белом холме, при дворе Кинвелина (Цимбелина)» в строке двадцать девятой явно составляет одно целое с «Я был принят при дворе Дон еще до рождения Гвидиона» в строке двенадцатой. Ответ – «Врон» (или Бран), голова коего после его смерти, согласно «Повести о Бранвен», была погребена на Белом холме (Тауэр-Хиллском холме) в Лондоне, дабы отвращать чужеземные завоевания. Подобным образом голова царя Микенского Эврисфея была захоронена в узком ущелье, единственном месте, по которому можно было проникнуть в Афины, а голова Адама якобы покоилась на северной границе Иерусалима, пока ее не извлек из могилы король Артур. Ибо Бран был сыном Дон (Дану) задолго до появления белга Гвидиона[94].
Ответ на загадку в строке десятой: «Я пребывал в Ханаане, когда был убит Авессалом», совершенно очевидно, «Давид». Царь Давид перешел через Иордан, чтобы найти убежище в ханаанском городе Маханаиме, пока Иоав сражался в лесу Эфраимовом. Там, в воротах Маханаима, он и получил весть о смерти Авессалома. Чтобы польстить архиепископству Святого Давида, Гвион объединил это высказывание с «Крылья даровал мне гений великолепного епископского посоха» (подобно тому как мы, королевские валлийские стрелки, первого марта демонстрируем верность нашему небесному покровителю, добавляя к каждому тосту: «И за святого Давида!»). Одной из главных целей принца Ллюэллина и других валлийских патриотов, современников Гвиона, было избавить валлийскую Церковь от английского влияния. Гиральд Камбрийский (1145–1213), воинственный и неуживчивый клирик, потратил бóльшую часть жизни на то, чтобы сделать епископский престол Святого Давида независимым от Кентербери и назначить туда епископа-валлийца. Однако Генрих II и оба его сына неусыпно следили за тем, чтобы сан епископа получали в Уэльсе только политически благонадежные клирики нормандского происхождения, а мольбы валлийцев, обращенные к папе римскому, не были услышаны, ибо с могущественными Плантагенетами в Ватикане считались больше, нежели с далеким, бедным и разъединенным Уэльсом.
Кто же в строке двадцатой, если убрать сбивающие с толку слова «в Азии», «побывал в Ноевом ковчеге»? Догадываюсь, что это был Ху Гадарн, который, согласно «Триадам», привел кимров с Востока. Кстати, он пахал на волах и этим привлек из глубин волшебного озера аванка
Погребение головы Брана на Белом холме, возможно, объясняет постоянное присутствие в лондонском Тауэре ручных воронов, которых солдаты Тауэрского гарнизона почитают с суеверным благоговением. Существует даже легенда, что королевской власти в Англии не будет конца, пока из Тауэра не улетят вóроны; это своеобразный вариант легенды о Бране. Ворон (или ворона) считался вещей птицей Брана.
