ютились в тесных домишках в старом Розовом городе. Сингхи же поколениями обитали в роскошном особняке в предместье. Они принадлежали к правящему классу (раджи, князьки, офицеры) и давно привыкли к привилегиям – и до, и во время, и даже после британского владычества. Особняк Сингхов располагался на широком бульваре, усаженном деревьями бодхи. Восьмифутовые стены, утыканные осколками стекла, скрывали от глаз двухэтажное здание. Над тянувшимися вдоль обоих этажей мраморными верандами густо росли бугенвиллеи и жасмин, и в знойные летние дни, когда в Джайпуре было жарко, как в тандыре, здесь всегда царила прохлада.
Убедившись, что чокидар Сингхов видел, как мы прибыли, мы выгрузили из повозки наши судки. Малик остался сплетничать с привратником, я же направилась по мощеной дорожке, по бокам которой тянулись аккуратно подстриженные лужайки, прямиком на веранду, куда вела каменная лестница.
Стояло промозглое ноябрьское утро. У дверей меня приветствовала старинная служанка Парвати Сингх, Лала, которая некогда нянчила ее сыновей. В знак уважения Лала прикрыла голову сари.
Я с улыбкой сложила руки в намасте.
– Ну что, Лала, пользуешься магнолиевым маслом?
В прошлый визит я сунула ей бутылочку своего снадобья от мозолей.
Лала улыбнулась, но тут же прикрыла улыбку паллу, выставила вперед босую ногу, согнула в колене и повернулась, демонстрируя, какие гладкие теперь ступни.
– Хан-джи, – негромко рассмеялась она.
– Шабаш, – похвалила я. – Как поживает твоя племянница?
Полгода назад Лала устроила пятнадцатилетнюю племянницу служанкой к Сингхам.
Старуха нахмурилась, открыла было рот, чтобы ответить, но из дома донесся крик ее госпожи: «Лакшми, это ты?»
Лала растянула губы в улыбке, кивнула – дескать, у племянницы всё хорошо, – и ушла в кухню. А я отправилась в спальню Парвати – я бывала там много раз и прекрасно знала, куда идти.
Парвати сидела за палисандровым столиком. Взглянув на золотые часы на запястье, она продолжала писать письмо. Парвати отличалась пунктуальностью и не любила, когда опаздывают. Впрочем, мне не раз приходилось дожидаться, пока она нацарапает записку к Неру[3]-джи или закончит телефонный разговор с членом Индо-Советской лиги.
Я поставила судки на пол и принялась укладывать подушки на обтянутой кремовым шелком оттоманке, Парвати же тем временем запечатала письмо и кликнула Лалу.
Но пришла не старуха, а ее племянница и встала в дверях, потупясь и сцепив руки в замок.
Парвати хмуро оглядела девушку и, помолчав, сказала:
– К обеду будут гости. Приготовь нам бунди райта[4].
Девушка побледнела – того и гляди, хлопнется в обморок.
– Йогурт кончился, мемсагиб.
– И что с того?
Служанка неловко переступила с ноги на ногу и в поисках ответа перевела взгляд с турецкого ковра
Джавахарлал Неру (1889–1964) – первый премьер-министр Индии.
Закуска из йогурта и обжаренных в топленом масле шариков из нутовой муки.
