с Лохматыми закончились?..»
– У-уби-или-и-и… – внезапно тихо прозвучало из хлопающего рта ведьмы, – Уби-и-или… У-убили! Колдуна убили! – звук стал нарастать и превратился в громкий протяжный бабий вой.
На самом пике Лютариха бросилась к деревне, ковыляя, прихрамывая и смешно подпрыгивая, когда опиралась на свою изогнутую клюку. Ведьма очень быстро скакала вперёд, не переставая громко выть. Нехорошее предчувствие шевельнулось в сознании знахаря:
«Уже что-то удумала, кочерыжка старая!» – он кинулся за ней следом.
Ведьма носилась по деревне, стучала клюкой по воротам домов и не переставала вопить:
– Убили-и! У-уби-и-ли! Колдуна убили!
Народ стал высыпать на улицу, как горох из стручка. Они с недоумением смотрели на мечущуюся Лютариху. Наконец, ведьма остановилась, и односельчане сгрудились вокруг неё. На шум из своего дома вышел и глава.
– Убили… колдуна… Мишку Лохматого убили… – сквозь напоказ громкие всхлипы провыла Лютариха, – Ой, беда-беда на наши головы… Что ж теперь делать-то?
– Это уж верно, беда, так беда. Сейчас полицмейстеры набегут… – тоскливо вздохнул глава, – Мишка-то Лохматый каторжником был. Его, небось, за какие-нибудь прошлые тёмные делишки свои же и прихлопнули. А нам теперь морока: приедут, схватят первого попавшегося мужика, отходят по бокам дубинами, признание выбьют, да и отправят на каторгу. Им-то что? Лишь бы дело поскорее закрыть, не будут долго разбираться. А на жён да деток малых даже не посмотрят, осиротят…
– Да-да, так оно и будет, какая беда-то на нашу голову свалилась! – поддакнула ему Лютариха.
Народ испуганно зашумел. Глава подождал, пока они немного поутихнут, покашлял и продолжил:
– Но что делать-то? Тут убийство, как не сообщать? Ну, право слово, не напишем же мы в документе о причине смерти, что Мишка Лохматый такого-то числа, месяца и года ехал пьяный на телеге. Уснул да и упал с неё, с размаху раскроив себе голову о дорожный камень…
Люди тихо загудели, шушукаясь и совещаясь между собой.
Знахарю стало интересно, откуда глава про камень знает. Ведь Лютариха не говорила про то, как именно убили, а вопила только «убили-убили» и всё. Ни нож, ни удавка, ни дубина главе к слову не пришлись, а именно камень. Совпадение ли? Он подошёл и заглянул в сознание главы деревни. Теперь колдовать у Михаила Ивановича получалось куда лучше, чем при жизни: не было телесного сопротивления, магия, будто потоками омывала его. Такой мощной силы он никогда прежде не чувствовал.
Поковырявшись в сознании главы, Михаил Иванович быстро нашёл нужные ему картинки памяти. Вот мужчина выходит в прохладные сени и видит спящего парня, развалившегося на лавке. Рядом с ним на полу стоят приметные сапоги из хорошей телячьей кожи, покрытые бурыми засохшими пятнами и разводами. Тут же валяется недопитая бутыль самогона. Глава кидается к парню, трясёт его, пытается пощёчинами привести в себя, тычет ему в лицо сапогами…
Михаил
