он.
Кристин без слов подошла и, тронув ему щеку кончиками пальцев, прильнула поцелуем к его губам. Их языки соприкоснулись и ласково сплелись. Она ощутила у себя во рту жар его дыхания.
После нескольких секунд тихой близости Кристин оставила Брэда онемело стоять и направилась обратно по коридору, в конце которого стояла ее закадычная подруга по универу. Сьерра… вся в белом, руки на бедрах, слезы на глазах.
Мимо своей старой подруги Кристин прошла, даже не моргнув; она ее как будто даже не заметила, словно ее там не было, и быстро зашагала к лифтовому холлу, поднявшись оттуда к себе в номер.
Свою прогулку на природе Кристин начинала больной и разбитой сразу в нескольких смыслах. В таком ужасе от своих «припоминаний», что не оглянулась и не заметила, как из эвакуатора на стоянке вышел водитель и направился за ней следом.
В другой раз Кристин, возможно, заметила бы несколько простых деталей.
Мужчина был белым, среднего возраста. Метр восемьдесят или чуть повыше. Килограммов семьдесят пять – восемьдесят. Каштановые волосы, залысины с боков. Намечающееся брюшко.
Общий вид неприметный. Легко забываемый.
«Невидный во всех смыслах этого слова, – заметила бы, наверное, Кристин. – Черт возьми, – сказала бы она, – по мне, так все они на одну морду».
На своем понедельничном тренинге в Миннеаполисе Кристин Дэк так и не появилась.
А ее «Мазда Миата» через пару недель объявилась в Милуоки.
Глава 2
Диспетчер сообщал о самоубийстве.
Формально офицер Киппи Гимм и ее напарник Дэйв Вабишевски направлялись в таунхаус Форест-Глен для проверки бытовых условий, но в дополнительном сообщении от оператора 911 Гимм все прочла между строк. Жильцом таунхауса был некто Скотт Грейнджер – белый, сорока двух лет, рост 183, вес 81,6 (в досье, кстати, два вождения в нетрезвом виде, последнее еще в производстве). Пьянка за рулем – это ладно, а вот статистика самоубийств среди мужчин нынче была почти в четыре раза выше, чем у женщин, причем в последние годы мужчины среднего возраста стали опережать своих более молодых собратьев, как будто намеренно рвались к максимальным показателям.
Но не статистика и не проблемы с алкоголем, и не то, что Грейнджер не брал трубку, отклоняли стрелку от рутинной проверки. Не за этим они с Вабсом отправились к какому-то заброшенному обормоту, хлебающему за полночь свое крепленое в тоскливых раздумьях об упущенной жизни, непройденных дорогах и в эсэмэсках друзьям, с которыми еще не успел разосраться, о желании покончить со всем этим.
Подлинной причиной отклонения Гимм и Вабишевски стал звонок от соседа Грейнджера. Полуночник Менкен, обитающий через стенку, поднялся на ночной шмон своего холодильника с просмотром ночного ТВ, когда вдруг заслышал какую-то гудящую вибрацию – из гаража, что ли… Неужто он лоханулся и не заглушил свою лайбу, возясь с мешками из магазина? Видно, гамбургеры-фигамбургеры так
